Мужики

            Мужики

Ироническая проза в стихах
На животрепещущую тему

Нет мужиков без недостатков:
Один гуляет, другой киряет,
А третий коллекционер.
Аппаратуру старую он собирает.
Придумать лучше не сумел?

Ревнует жёнка, которой изменяет.
Ему хоть кол на голове чеши,
Налево смотрит он.
И кажду встречну юбку, не пропущает.
Ведь женщин, намного больше, чем мужиков.

А кто киряет  беспробудно
Жене не нужен,  тож.
Лежит, до уссыкания бревном,
Мычить в блевотине,
Уделан весь дерьмом.
И что с него возьмёшь?
Пора бы завести залётку-мужичка.
Да где же взять?
В запое все с утра!

Шорохаются синяки,
Где б раздобыть на пиво?
Чего украсть, чего в «Чер.мет» снести?
Плеснут-ка  бормотушку, палёную, чудилам,
Хлебнут,  спят под столом,
И  до топчана,  грязного,  ужо не доползти.

Хужее с теми, которые всё собирают.
Жучков, монеты и бабочек в коллекцию - своих.
Их страсти нет конца,
Оне то точно знают,
Когда, на свалке, всё в паутине и бычках,
Вдруг  редкое и антикварное – добыл.

А дома, от рухляди, аж гнутся полки,
И мало гаража, тащу всё, тоже, в дом.
Там тесно так,  что ни положишь и иголки,
А если и положишь, то не найдёшь потом.

               *  *  *

Знавал я одного доцента.
Филолог знаменитый, сам Шефер Моисей.
В двухкомнатной,  он понастроил клеток,
Сплошные полки с грампластинками.
Вот деньги бухають куды?
Жилось, наверное,  чтобы  веселей.
Вот это ж надо - какой же коллекционер!?

Оне же были на любую тему:
Речь В.И.Ленина на съезде,
Позывные Коминтерн,
Призывы  Фиделя Кастро, Че Гевары,
И даже речь Джавахарлала Неру.
А музыкальные, от танго, вальсов до битлов
Там было всё, чего б ни захотел.

С женою, черноокой Розой, размещались в закуточке.
Стояла,  притиснута вплотную старая тахта.
И как же миловались голубочки?
Кругом одни пластинки и в квартире пустота.
И ни собачки для развлечений, ни рыбок, ни кота!

На кухне тесненькой, 4-тыре аж квадратных метра,
Был холодильник обшарпанный, и колченогий  стол.
И сидя задом на рояльном кресле,
Вертяся  вкруг оси, доступно было всё

Розалья Львовна, на скрипке в музучилище играла,
И в хоровой капелле занятия вела.
Была бездетной и лет уже немало,
Без регистрации с филологом жила.

И на пластинки денег не жалели,
А  мебеля уж не потащишь за бугор.
Так жили наши, все, советские евреи.
На чемоданах сидя задом,
И ошивались постоянно по ОВИРу.
Закончим лучше на энту тему разговор.

На кухне,  Роза с шумом, громом  хлопотала,
Позвякивали стопки в преддверии «налей».
Там чтой-то жарилось и на плите шкворчало,
Давно испорченным от холодильника воняло,
Там сыр, колбасный, слегка зазеленел.
Она ж его скоблила, обмывала,
И нас завидя,  ваще к себе закрыла дверь.

А познакомил, нас, мой дядя Сёма.
Они на кафедре работали одной.
Он был партейный, выдвиженец из райкома,
А Моисей простой,  к тому ж невыездной.

Наш  Моисей Абрамыч, стал невыездным недавно.
Лишили кафедры и лекции забрали,
Своим студентам,  дурачёк,  зачем-то рассказал,
Как хорошо живут студенты и преподаватели в Израиле.
-Какая  ж сволочь, на корню сдала?
Я б если знал, то в рожу дал,
Мы заводские на  кляузы – крутые.
Я ж  беспартейный, себя б не замарал.

А дядя Сёма - тот часто поддавал.
Он был парторгом в пединституте.
На пониженье он был туда направлен,
И партсобранья всё время открывал.

А я, у нового знакомого, магнитофон чинил.
Деталь,  сгоревшую проворно поменял.
Бобину с Моцартом Абрамыч поставил и включил,
Очки протёр и весь, во  вниманье, слушать стал.

Потом мне говорит, 
-Петь то поёт, но ухо мне дерёт.
 Чего то не хватает на высоких,
А мне, нормально, всё поёт.

Вот энто слух у иудея!
Вот это он даёт!
Я перебрал все в памяти причины.
Но почему,  задрипанный магнитофон, и скорость 19,
Дряхлейший «Айдас-9М»,  не так поёт?

Я ж межкаскадный конденсатор заменил.
Какая чертовщина?
С десяток поменял и так и сяк и наоборот,
Менял на новые, но дело не идёт.

Потом,  домой я сбегал,
Достал я  в хламе, древнейший, 40-вых годов,
Б.М. и с логотипом В.З.Р.
Что означало,
Бумажный, масляный,  Воронежского радиозавода,
И год рожденья,  1946-ой.

Принёс, присунул в схему, припаял,
Магнитофон  аж  все высокие задрал!
Как он запел, как заиграл,
И Моисей Абрамыч,  доволен сразу стал.

На кухне тесненькой, уселись все гуртом,
За стопками из мутного зелёного стекла,
Восстановленье магнитофона обмывали.
Хоть в тесноте, но не в обиде, сидели вчетвером,
Розалья Львовна, присела с нами с краю.

Она нам,  в стопки  водярку, споро  подливала,
Хотела видно, чтоб свалили мы скорей. 
И в результате,  дядька быстро окосел.
За руки-ноги, мы с Моисеем, его к топчану оттащили,
Чтоб отдохнул, да, слаб на водочку, парторг.
Ну,  это ж надо, уж  лыка он не вяжет,
Какой теперича с парторга толк?

Ну а потом,  за чашкой чая,
Уже вдвоём, а Роза хлопотала,
Варенье сливовое всё подливала.
Сказал мне Моисей,
Пытливо  глядя прям  в глаза,
С тоской смертельною в душе,
-Как хорошо в Израиле, в земле обетованной!

А в это время,   шла шестидневная война.
И нам,  в киножурналах  всё казали,
Как танки израильтян,
На брусверы, арабские, все скопом наползали,
А те же,  разбегались, как мыши, кто куда!

Как  300-сот-тысячный  Израиль,
Всем, многомиллионным,  друзьям-арабам навалял.
Пока те, расстеливши коврики,  молились,
Их по пескам Синайским,
Как саранчу  поразогнал.

Похоже Арабы не вояки?
Кальян курить
И только с бабами в гаремах воевать!
Когда такой финал.

А там же все, почти  что – наши!?
Все Миши, Львы, Борухи, Яши.
Эльвиры, Сони, Сары, Розы, Баси,
Там все, бегущие с Союза восвояси.

А сколько их, ищо,  готовит чемодан?
У нас учился их одноглазый,  бравый генерал,
Моше Даян.
Вот это ж отчебучил,
Вот это дал.
Да, схлопотали, арабы наши,  по мордам!
 
В конце приватной беседы нашей
Спросил меня, какую б запись я хотел?
И я спросил,
-Есть что-то от Аркаши?
А дядька, Сёмка,  на топчане всё храпел.

-Аркадий Звездин-Северный?
 Сейчас на полочке поищем.
Стремяночку поставил и вознёсся к небесам.
Бобину с плёнкой, аккуратно запакованную, мне подал.
Смотри поосторожней, слушай сам.
И дома,  я,  впервой,
Тот низкий и приятный,  вибрирующий голосище,
С Одесским,  знаменитым циклом   услыхал.
               
                *  *  *
Как пилят жёнки всех коллекционеров?
Пила тупая  аж  визжит,
И затыкай-ка уши смело,
Когда жена на вас брюзжит.

-Вот я уборку генеральную затею,
 Повыкидаю, что плохо у тебя лежит!
Со шваброю в руках,  с угрозой в голосе и теле,
Ко мне моя подруженька, Танюшенька, спешит!

И вот, не зная, на какой козе,
К Танюше тихонько подплываю.
-Ты не бранись-ка, милая,
 Что у меня всё в печке и ведре,
 Что разбросалося  везде,  и даже на столе.
 Все хрусталя и вазочки твои я занимаю.

Вот с них то и начну,
Всё враз,  повыкидаю.
Потом же,  когда она остынет
Я в них, опеть поразложу.

-Давай не будем ссориться,
 Не надо на меня брюзжать!
 Не гоношись-ка милая,
 Пошёл я убираться,
 И  ты спокойней будешь спать.

-Деталька эта стоит рубль, а энта - пять,
 А сколько остальное, ты не знаешь.
 Да и вообще, тебе бы лучше бы не знать,
 Сегодня, я, немного попаяю.
 Иди-ка, миленькая, одна сегодня спать.

      7 06 2011г. Леонид Акимов.