Деревенские каникулы

Пробег экспресса устлан полотном.
Тпру, мой зелёный ящер!
Дальше по январю
я пойду пешком.
Пусть раздастся лохматый хруст!

Снег зернист и, как новость, свеж.
Эх, дорога!
Блик мелькнёт – и во мне замрут
дней серебряные призёры.

Я из тех отдалённых мест,
где всё мило,
но побегам моим не отцвесть.
Там лишь сизые птицы мира
веерами хвостов отмахиваются
от любых мировых проблем.

Здесь – сверкни чернобело внутрь,
речь сорочья,
расскажи мне, как тут живут,
так себе или очень.

Разверни мне сплетенье слов,
слухов, мифов, сказаний,
наблюдений.
Особо отметь,
нота бене,
как –
старый тополь в три шеи гнал
по гололёду юную поросль,
зарывался,
но сам себя тоже нещадно гнал,
тоже мне само-гонщик;
как –
петух, ослабев, принимал
будто бы ванну
и, искупавшись в золе, продолжал
свою фамилию коронованную;
как –
раздувая безразмерные ноздри
и подняв хвост, как малярную кисть,
густотёрто рисовала кляксы
кляча, ждавшая Пегаса,
но в ответ заржал «Беларусь»;
как –
бедный духовник ветер,
прорвавшись сквозь защитный ельник,
читал упокойный псалм
мельницам,
в их полотняные уши,
а те вращались послушно;

и шла за водой как
девица красный мак,
изящностью линий унизив
круп Анилина,
а на коромысле малиновом
качались в такт
то вечерняя заря, то утренняя;

как – некто – залётная птаха
нездешнего взмаха
летела, глядела,
сидела, смотрела,
стояла, взирала,
вилась и дивилась,

как один мой сосед,
большой и щеками яркий,
кипит, словно градус в чарке,
у него чесночное здоровье,
он болеет песней самовара;

как щёки здесь так же – броют,
контору небесную – кроют,
а плачут, как вечно, песней;

как девочка Настя мечтает,
как вырастет, стать невестой;

как постарела моя лучшая мама,
и лучше б я этого не заметил!

. . .

Храпит в рассоле капуста.
Ах, сон в деревянном пузе!
Навстречу дыханью грудь,
и рот приоткрыт у музы...

Неделю я сплю и вижу,
как добрые вязы надвисшие
своим косолапым дыханьем
растягивают гармошку
моих будущих морщин.