Колыбельная

Баю-баюшки-баю,
ай лов ю – люблю – ловлю.

Убирайся, Карабас,
дети, хорошие, дисциплинированные дети
прячут зрелище,
прячут зреньище
глаз.

А если глаза не уснут,
то по коже сердитые кошки
цап-царрапать начнут.

Не говоря уже о милиции,
которая бережёт
только бережёных, продуманных детей.

Баю – потихоньку выходят тени,
баюшки – люстра шустро скидает к тёте Фене
баю – юбку охровую свою.

Всё потухло. Всё потухло.
Всё померкло. Всё погасло.

Всё же ясно,
что она за занавеской
будет долго, как невеста,
как будущая ты,
шелка мерять – раз семь,
отрезать – раз один,
итого утра к восьми
она вдруг возьми
и сошьёт себе
новое-преновое
малиной разлинованное
воистину блестящее
вечернее платье.

Ровно в восемь, ровно утром
не «утро вечера мудренее»,
а ты – станешь более мудрой,
ты соизмеришься с эталоном, детка,
станешь выше табуретки,
что в конечном счёте значит –
станешь выше самой себя.

А потому я могу
спать спокойно.