Баллада о библейском юбилее

Пригожа кожа библейской обложки.
150 лет тому
мой нетленный телёнок
отбросил копыта,
приняв их за пустяк,
и позволил спустить с себя шкуру,
как спускают флаг.

Ну что ж, юбилей так юбилей.
Влекомый щедростью,
я пригласил почтенных персонажей.
Без лишних арифметик
хотелось мне отметить
живучесть жертв
в великой эре нашей.

Сначала явились евангелисты,
в костюмах примерно английских,
можно сказать, с иголочки,
во всём своём блеске локтей.
Я спросил их, какая из наций
производит такое количество глянца,
Матфей посмотрел на меня внимательно
и кивнул на Бродвей.

Потом остальные апостолы
полной дозой притопали босо.
Один обнялся с Лукой
трясущейся клюкой,
но меня удивило другое –
как в московском особом декабре
шло ему декольте.

В шевроле
последнюю минуту
разнесли, как посуду,
Христос и Машенька Магдалина.
В багажнике легальном
их привёз нелегально
элегантно-грязный чертина.

Не могу назвать всех,
но уверяю вас,
что на явную вечерю собрался
полный святой иконостас.
Когда общество уселось
и зашевелился сервис,
предложил своих слов искус
их Пророчество Иисус.

«Мадамы и джентльмены! –
сказал он взволнованно, –
нас всех бортанула подлая судьба.
Мы вернулись в страну,
населённую братьями,
да не нашими.
Платим мы
монетой разной за единые наши хлеба.
В эту божескую из минут
я предлагаю хватануть
каждому за всех, всем – за себя!»

Ответа долго ждать не пришлось.
Как комментарий,
все нимбы послетали,
и десятки губ,
помноженные на многократный зуб,
а также зубья вилок,
впились в вещество.
Стоило кому-либо заметить,
что он давно не кушал водки,
тут же намёк разгадывался –
ему плескали еще сто.

Ну, при таком энтузиазме
святые отцы, конечно,
очень скоро выпотрошили
содержимое пиал.
Спасибо, в это полуночное время
по небу ковылял ангелочек.
С астрономии он опустился до гастрономии,
но заявку выполнил
и достославное пиршество
привёл к необходимому излишеству.

До самой зари цвела
фиалка сигаретного воздуха.
И ещё б, наверно, долго Иуда
лизал каждого, как блюдо,
клянясь в вечной нерушимой любви,
если б нонсенс его не осадил –
с глаза на глаз, как альпинистка,
переползала записка:
«Приказываю долго жить.
Мафусаил».

Сначала никто ничего не понял,
но потом разом захлопнули хлеборезки
и кинулись искать завещание.
Рылись в ушах и за ушами,
неизвестно, с каким гарниром куш предвкушали,
но покойник подобным не грешил.

Тут полезным оказался чёрт.
К мёртвому самородку
он применил сковородку
и заурядную кремацию
возвёл в степень грации,
то есть такого игривого мастерства,
что в другой момент не смогут показать
даже чёрта с два.

Когда дым рассеялся
и присутствующим стало ясно,
что пора убираться восвояси,
я смог принять участье в носке дров.
Надо сказать, что святые вели себя грамотно
и правильными штабелями
мчали в родную эмиграцию,
ориентируясь по запаху розы ветров.

Откололся только Иоанн Креститель.
Увидев райвытрезвитель,
он решил в нём остановиться,
записавшись под дурацким именем Иван.
Не знаю, что может быть плоше,
но чем в царствии вольготном
отдыхать безработным,
то это, возможно, и выход –
для тех, кто достаточно перепьян.

Что же касается Спасителя,
то он хоть и выглядел прозрачно,
но уехал сам,
слегка поддерживаемый чёртом.
Кажется, вместо креста
на нём висела Магдалина,
сладкотелая, как мандолина,
но я прошу вас учесть,
что ложь про Христа
всегда занимала чужие места.

Я простился со всеми,
пожелав любимым святошам
иметь при себе всегда Боже,
обёрнутого не обязательно в рубли.
А также помнить, что здесь их помнят,
и, даже обменяв свое обаяние
на неотложное воздаяние,
нисколько не сомневаться,
в какую сторону крутить рули.