Рождение чистилищеграда

Памяти упомянутых в мистерии и не упомянутых светлых
имён  п о с в я щ а ю:


Меж раем и адом есть место такое,
Где нет никогда населенью покоя,
Того, что желаем мы с вами, когда
С печалью друзей провожаем туда.
Там нет никогда ни жары, ни мороза;
Там рядом с поэзией мечется проза
В лице тех несчастных, которых ушли
С грешной холодной и жаркой земли, -
Не дали закончить начатого дела:
Романа, поэмы ли, цикла, раздела.-
Не дописалось, недородилось,
Когда против воли уйти довелось…

На горизонте за речкою Лета
Привычно рождалась заря того света.
Всех удивляло, что эта зараза
Каждые сутки являлась два раза.
Притом, что ни разу там не потемнело.
Такое у них тогосветное дело.
И не понять, ночь теперь или день,
И круглые сутки стоит в небе звень. –
Райские птицы роняют перо,
Желая писателям сделать добро.

Птицам известно: творец без пера
Похож на колодезь в степи без ведра.
Поэт без пера что Харон, без весла,
Что Насретдин в Бухаре без осла;
Что Иисус без уставшей ослицы,
Посмевшей под Ним в Назарет заявиться…

Но райским порхуньям неведомо было,
Что братии этой нужны и чернила,
О чём Вишняковым им сказано было.

Архангел, который торчал у ворот,
Услышал и гаркнул,
- Эй, где ты там, Чёрт?
Есть у тебя там, внизу, представители –
Честных российских имён очернители?
- Как же не быть – то?
- Пошли чертенят,
Пусть подглядят, чем они там чернят.
Встревожил меня шумный мой контингент, -
А вдруг баламутит всех скрытый агент
И подбивает кого-то чернить?
Надо бы этот вопрос прояснить.

- А ты допроси их, Архангел Гаврило.
Кто не признается – посохом в рыло!
И срочно  -  ко мне. Я ведь в аду
Эту работу как раз и веду.
- И до чего ж, Вельзевулыч, ты дик –
В дело не вникнув, выносишь вердикт.
Я лишь опасливо предположил,
А ты их уже всех в котёл уложил.

Боюсь я, Гаврило,-  с твоим нигилизмом
Скоро запахнет и здесь коммунизмом,
А уж об аде чего говорить… -
Варить мне мерзавцев - не переварить.

- Вари, Вельзевулыч, стахановец ада –
Я ведь не против того, если надо.
Но одного я никак не пойму:
Всё «надо» да «надо». А надо – кому?

- Скажу по секрету, привратник Чистилища,
Есть во Вселенной великая силища.
В воле её дышло судеб ворочать,
Щадить и губить, возносить и порочить.
Разве не видишь, что ныне земляне
Волею силы той – филистимляне.

По воле той силы у нас в Преисподней
Жарятся рядом  и враг, и угодник;
Люди страдают, цари назначаются,
Между народами войны случаются…

Здесь в Преисподней не мы выбираем
Пути для усопших меж адом и раем.
Так что отбрось навсегда представления
О невозможной угрозе чернения.
Твой контингент не способен на это –
Чернила нужны для работы поэтам.
Кого-то чернить, - это хобби политиков,
А в контингенте твоём – дело критиков.
Но и они, нос по ветру держа,
Знают, кому сунуть в брюки ежа.

Ты им создай атмосферу такую:
Пусть они сами себя критикуют.
И все опасенья твои отпадут,
Когда свой Союз они здесь создадут.

И можешь покинуть свой пост у ворот.
Они разобьются на VIP и на сброд,
Тут же появится сразу причина
Для неизбежной для них групповщины.
И станут группы смертно биться,
Ибо покой им только снится.

СПУСТЯ НЕСКОЛЬКО МГНОВЕНИЙ ВЕЧНОСТИ

…Порочная Лиля с пронырливым Бриком,
Без вечного спора и громкого крика,
Пролезли в Райлит, а вот – как? Не понять,
Поскольку они не могли сочинять.

Редактор устроился в божьих покоях,
А в Райиздате творится такое!!! –
Балябину даже, на что уж – казак,
Какой-то догматик на дверь указал.

Старушки коррупции вроде бы нет,
Но блат! – как везде, - это дело святое.
И не понять: тот, не тот ли тут свет,
А вот же – земные устои.

Сей мир изначально нематериален.
Здесь ничего ни купить, ни продать.
Здесь умозрительны лишь биенале
И ничего невозможно издать.

Но здесь представители мира земного!
Мира, который веками творит!
Они неподвластны загробным обновам
И каждый одним лишь желаньем горит –
Творить! Написать эпохальное нечто!
Чтоб имя навеки осталось в веках,
Чтоб стало в раю и аду человечно,
А барды творили, не лёжа в венках.

Я верю, они убедят даже Бога,
А райские птицы им благоволят,-
Откроют в незнаемом месте дорогу
К прекрасному души читинских ребят.

Сам куренной атаман из Донетчины,
Кстати сказать, он и сам Куренной.
Организаторским духом отмеченный,
Лично занялся бесхозной страной.

И то, чего здесь не бывало доселе,
Стало расти, как лисички в бору, -
Кондрат, отмечая своё новоселье,
Всех соблазнил повернуться к добру.

Начавшись с хохлацкой заимочки скромной,
Брег Леты заняв, разрастается вширь
Чистилищеград бесконечноогромный,
Вместив Забайкалье в себя и Сибирь.

Нас ожидая, ввести собирается
Мягкий щадящий закон (не сухой)
И ритуалом святым учреждается
Встреча гостей осетровой ухой.
***