Хорошее отношение к лошадям

***
                Е.Манычева




Пароход отходил за кордон,
 Море пенилось, волны стонали,
 А поручик в толпе всё прощался с конём,
 Да звенели кресты и медали.

"Милый конь, милый друг,
 Мой красавец Агат,
 Ты прости меня, так получилось.
 Я ведь тоже не рад,
 Ты мне больше, чем брат,
 Не забудь меня, чтоб ни случилось."

У коня по щеке прокатилась слеза,
 Кони тоже ведь чувствуют горе,
 Мелкой дрожью дрожал, головою кивал,
 Да смотрел на свинцовое море.
 Пароход прогудел, возвещая конец,
 Приглашая на борт пол-России подняться,
 Но никто не бежал, а поручик кричал:
 "Может, всё же остаться, остаться!"

"Милый конь, милый друг,
 Мой красавец Агат,
 Ты прости меня, так получилось.
 Я ведь тоже не рад,
 Ты мне больше, чем брат,
 Не забудь меня, чтоб ни случилось."

Пароход отходил, ветер северный выл,
 Альбатрос над безумцами вился,
 Конь рванулся им вслед, да поплыл - не доплыл,
 Под тяжёлыми волнами скрылся.
 Щёлкнул чёрный затвор, пуля волю узнав,
 Смертным свистом по дулу промчалась -
 И в горячий висок, а душа на восток...
 И навеки с Россией осталась...

"Милый конь, милый друг,
 Мой красавец Агат,
 Ты прости меня, так получилось.
 Я ведь тоже не рад,
 Ты мне больше, чем брат,
 Не забудь меня, чтоб ни случилось."







***

                Саша Черный



Хвост косичкой,
 Ножки — спички,
 Оттопырил вниз губу...
 Весь пушистый,
 Золотистый,
 С белой звездочкой на лбу.
 Юбку, палку,
 Клок мочалки —
 Что ни видит, всё сосет.
 Ходит сзади
 Тети Нади,
 Жучку дразнит у ворот.
 Выйдет в поле —
 Вот раздолье!
 Долго смотрит вдаль—и вдруг
 Взвизгнет свинкой,
 Вскинет спинкой
 И галопом к маме в луг.







Кобылица

                Бунин


Я снял узду и вольно
Она метнулась от меня,
А я склонился богомольно
Пред солнцем гаснущего дня.
Она взмахнула лёгкой гривой,
И ноздри ветру обратив,
С тоскою нежной и счастливой,
Кому то страстно шлёт призыв.
Едины Божие созданья,
Благословен создавший их,
И совместимы все желанья,
И все томления моих.






Хорошее отношение к лошадям

                Владимир Маяковский 1918

Били копыта,
Пели будто:
- Гриб.
Грабь.
Гроб.
Груб.-
Ветром опита,
льдом обута
улица скользила.
Лошадь на круп
грохнулась,
и сразу
за зевакой зевака,
штаны пришедшие Кузнецким клёшить,
сгрудились,
смех зазвенел и зазвякал:
- Лошадь упала!
- Упала лошадь! -
Смеялся Кузнецкий.
Лишь один я
голос свой не вмешивал в вой ему.
Подошел
и вижу
глаза лошадиные...

Улица опрокинулась,
течет по-своему...

Подошел и вижу -
За каплищей каплища
по морде катится,
прячется в шерсти...

И какая-то общая
звериная тоска
плеща вылилась из меня
и расплылась в шелесте.
"Лошадь, не надо.
Лошадь, слушайте -
чего вы думаете, что вы сих плоше?
Деточка,
все мы немножко лошади,
каждый из нас по-своему лошадь".
Может быть,
- старая -
и не нуждалась в няньке,
может быть, и мысль ей моя казалась пошла,
только
лошадь
рванулась,
встала на ноги,
ржанула
и пошла.
Хвостом помахивала.
Рыжий ребенок.
Пришла веселая,
стала в стойло.
И всё ей казалось -
она жеребенок,
и стоило жить,
и работать стоило.