Глава 39. Угадай, кто приехал!

Глава 39. УГАДАЙ, КТО ПРИЕХАЛ?

Спустя несколько дней, когда май медленно и лениво перетёк в июнь и лето, набирая силу, принялось взращивать всё, зачатое весной, стоял по-настоящему жаркий полдень. Марина Михайловна вертелась у плиты, поджаривая блинчики, хотела накормить внучек перед дневным сном. В дверь позвонили, и она пошла открывать. Заглянув в дверной глазок, обомлела...  На лестничной площадке был Саид! Раздумывая мгновение и не найдя лучшего решения, она отворила. Саид поздоровался с натянутой улыбкой, она механически кивнула в ответ, не сходя с порога.
- Я приехал. Можно мне войти? Я хотел видеть моих детей... Можно?
- Проходи, - пожав плечами, промолвила  Марина, мельком взглянув на несколько чемоданов и сумок. «Как к себе домой приехал!.. Однако на этот раз всё будет иначе, дружочек!»,  - мысленно усмехнулась Марина, пока он втаскивал багаж в прихожую.
- А где Амна?
- Яна, ты хочешь сказать?
- Да-да... Яна?
- На работе. Сейчас я ей позвоню. А пока можешь отдохнуть с дороги вот в этой комнате. - Марина указала на спальню дочери. Хочешь – прими душ, а потом будем обедать.
В прихожую выглянула Зара и стала разглядывать пришедшего. Потом вдруг рванулась к нему с криком «Папа!» и обняла его за колени. Глаза Саида наполнились слезами. Присев на корточки, он обнял ребёнка, говорил что-то ласковое на урду. Вслед за Зарой в комнату вбежала Марьям. Несколько мгновений осматривалась, затем подошла ближе к гостю, и Саид, левой рукой обнимая Зару, правой потянулся к ней:
- Марьям, иди ко мне. Я твой папа!
Насупившись, девочка смотрела на него недоверчиво, но он, притянув её к себе, обнял обеих, прижал к груди и, уткнувшись носом в их волосы, вдыхал  нежный детский запах, что-то шептал. У Марины невольно выступили слёзы. Горестно вздохнув, она отправилась на кухню, судорожно соображая, что же делать дальше. Она видела, как Саид прошёл с детьми в Янину спальню и уселся с ними на диван. Закрыв глаза, он легонько раскачивался с ними, будто баюкал, и, казалось, не верил, что вновь обрёл дочерей.   
Закончив с блинами, Марина пригласила всех за стол. Пока девочки рассаживались, Саид отправился в ванную. Услышав, как зашумела вода, Марина быстренько набрала Яну.
- Дочка... угадай, кто приехал, - сказала она взволнованным шёпотом. – Ну, конечно же, Саид! Явился, как всегда, без предупреждения и с кучей багажа. Сейчас он принимает душ, потом я накормлю его обедом, а что дальше с ним делать, ума не приложу. Как вести себя? Ты не могла бы отпроситься с работы пораньше? Только предупреждаю, что на этот раз я не позволю тебе спать с ним! Уже имела «счастье» видеть, чем это кончается... Будешь ночевать в моей комнате. А отцу придётся устраиваться пока в гостиной. Договорились?..
- Ой, мама, о чём ты говоришь! О каком «вместе спать» может быть речь? Между нами ничего!  Хорошо, я сейчас попробую отпроситься. Скоро появлюсь, не волнуйся! А как дети на него отреагировали?
- Как? Зара сразу узнала! Подбежала с криком «папа!».Он их сгрёб в охапку, плакал... Ладно, давай приходи быстрее.
Когда Марина накормив внучек, уложила их спать, в спальню вошёл Саид, уже в домашней пижаме. Поцеловав детей, тихо прикрыл за собой дверь и последовал за Мариной.
- Саид, поешь! - пригласила  она спокойным, почти безразличным голосом.
- О-о, я не хочу! Ел в самолёте. Я хочу с тобой поговорить, мама. – Голос его голос был грустным.
- Ну, всё равно, садись!
Она устроилась напротив.
–  Мама, ты мне должна помогать. Я хочу восстановить семью. Я — отец. Это неправильно, когда у детей есть только мать. Ты сама мать, знаешь это. Помоги мне. Так будет лучше для нас всех! - Он умоляюще взглянул на Марину Михайловну. Она молча раздумывала над ответом. «Говорит так проникновенно, что хочется поверить... Но нет, на этот раз я не допущу сочувствия, и вообще, не моё это дело!»
- Саид, я много раз помогала тебе, но ничем хорошим ваши отношения с Яной не закончились. Ты не принял во внимание мои советы. Ты, может, и не виноват, но ты совершенно другой, чем кажешься на первый взгляд. Ты привык к порядкам, принятым в вашей стране. Яна, наоборот, воспитана на наших традициях. Помнишь, я говорила тебе, что если вы хотите жить нормально, вам надо по-настоящему сблизиться, не навязывать друг другу свои устои, считаться и уважать мнение близкого человека. А по твоему получается, что прав всегда только муж. Ты поступил с Яной, как с вещью. Это было последней каплей. И теперь только ей решать, сохранять ли ваш союз. Как решит, так и будет. А я как мать Яны должна поддержать её в любом случае,  поддержать её, а не тебя, извини! В сложившейся ситуации  у каждого из вас своя правда.
В это время пришла Яна. Быстро раздевшись, пройдя в кухню, она с едва скрытым раздражением спросила Саида, зачем он тут.
- Я – отец, здесь мои дети, моя жена... - начал он.
Но Яна перейдя на урду, что-то твёрдо и убеждённо стала говорить ему. Он не перебивал. Слушал, опустив голову. Марина, всё равно ничего не понимала в их разговоре, поэтому предпочла покинуть кухню. Сердце её бешено стучало. Чем закончатся эти переговоры? Вот что! Нужно срочно подыскать ему квартиру для жилья! Не дело, чтобы он тут обретался! Кто знает, что им движет? А если это просто азиатская хитрость или желание элементарной мести с его стороны? Едва ли он простил их побег! И, вообще, какая разница, что им движет? Надо отталкиваться от основной причины их разрыва: разные они  люди, разные… Несовместимы друг с другом.
Марина Михайловна взяла валявшуюся на столе газету «Из рук в руки» и стала с интересом просматривать рубрику, где публиковались объявления  об аренде однокомнатных квартир. Нашла несколько, находящихся вблизи их дома, в одной или двух автобусных остановках. Это позволит Саиду не тратить на поездки к детям много времени. А вот чтобы отпускать девочек куда-либо с ним, не могло быть и речи.
Марина обвела объявления красным карандашом, намереваясь позвонить хозяевам жилья, а потом посмотреть его. Чтобы хоть как-то заглушить беспокойство, не оставляющее её с момента приезда Саида,  Марина  принялась гладить бельё, прислушиваясь к  разговору в кухне. Голос Яны был ровен и сух. Саид порой вскрикивал, горячился, но вскоре овладел собой -  заговорил спокойно. Спустя некоторое время Марина пришла на кухню и начала готовить ужин. Незаметно наблюдая за дочерью, она не прочла в её глазах ничего нового, кроме  всё той же каменной холодности. Это немного успокоило Марину. Кажется, дочка и вправду против  возобновления семейных отношений. На Саида Марина старалась не смотреть, ей было по-человечески жаль его, добрая душа этой много повидавшей на своём веку женщины невольно отзывалась на его чувства отца.
Проснулись дети – и в кухню босиком вбежала Зара, тут же метнулась к отцу. Обняв её, он усадил девочку на колени. Разговор взрослых прекратился. Яна отправилась в спальню, чтобы одеть Марьяшу, а затем принялась помогать матери с приготовлением еды.
Вскоре пришёл с работы Евгений Иванович. Переступив порог квартиры и услышав голос Саида, он удивлённо вытаращил глаза – не почудилось ли ему это. Марина подтвердила кивком, что он не ослышался. На щеках Евгения заходили скулы, но жена жестом призвала его сохранять спокойствие. Переодевшись, Евгений заперся в ванной. Когда же, наконец, он появился в кухне, Саид встал и протянул хозяину руку, но ответного рукопожатия не дождался. Буркнув что-то маловразумительное, глава семьи стал деловито выкладывать на стол купленные днём продукты. Раскладывая  их по полкам холодильника, он словно не замечал гостя. Почувствовав это, Саид ушёл с детьми в комнату. Марина Михайловна шёпотом спросила дочь, не будет ли она возражать, если Саид разместится в её спальне, откуда они уберут детские кроватки. Одну пока можно поставить в гостиной, рядом с диваном, на котором придётся ночевать Евгению, а Марьяшкину она предлагает разместить рядом с кроватью отца, на которой теперь будут спать Марина и Яна. «Передислокацию» провели сразу же после ужина, что явно не понравилось Саиду. Он стал что-то возмущённо выговаривать Яне, размахивая руками, глаза его загорелись злым огнём. Но тут вмешался Евгений и поднёс к носу Саида крепкий кулак:
 - Что ты здесь забыл после всего, что произошло между вами в Карачи? Не получишь Яну, не надейся! Раньше надо было думать! Только попробуй ещё раз крикнуть на мою дочь, пожалеешь, что на свет родился! - Глаза у обоих сверкали, скулы на лице двигались, выдавая крайнюю степень раздражения. Марина кинулась между мужчинами.
- Женя, ради бога!.. Саид, ты должен понять, что всего, что произошло между вами с Яной, уже не исправить. И не обижайся! Мы не отказали тебе в гостеприимстве, раз уж ты приехал без предупреждения, хотя нужно было  это согласовать с нами. Так вот, сегодня ты переночуешь здесь, а завтра отправишься в одну из съемных квартир, неподалёку отсюда. Я дам адрес и телефоны – выберешь, что больше тебе понравится. И запомни: Яна тебе больше не жена! Раз уж ты приехал повидать детей, приходи хоть каждый день, общайся с ними!.. И только! Когда отправляешься назад?..
- Через неделю.
- Вот, и хорошо. Но завтра тебя здесь быть не должно. А сегодня, пожалуйста, успокойся, отдыхай после дороги. Нам не нужно становиться врагами, если хочешь и в дальнейшем навещать детей.
Саид ушёл в отведенную ему комнату и закрылся. А женщины, пока Евгений Иванович выгуливал собаку, постелили всем на новых местах.

Когда Марьяшка заснула, Яна перебралась на кровать матери. Марина Михайловна тут же пристала к ней с вопросами:
- О чём вы сегодня толковали с Саидом? У меня уже терпения не хватает, так хочется быть в курсе дела.
- Он начал втирать мне, что я сделала глупость, уехав. Стал упрекать, что для меня семья ничего не значит. Дескать, детей мне не жалко. А я ответила, что это бесполезный разговор, потому что уже ничего не вернуть, слишком многое встало между нами. Пусть скажет спасибо своей мамочке, ведь она теперь, конечно, счастлива – избавилась от меня, наконец! Я сказала ему, что уехала именно потому, что мне стало жалко детей. Ведь они – будущие женщины, а Пакистан это рай для мужчин. А женщину и камнями можно закидать, и выгнать в любой момент на все четыре стороны, просто под настроение. О женщину можно ноги вытирать, короче. А он стал убеждать меня, что, напротив, дамы в его стране живут, как королевы, не работают, только занимаются детьми да домом, что они всем обеспечены. Зато мужики пашут за двоих, чтобы в семье был достаток. Словом, старая песня!..
Упрекал, что я не задумываюсь о том, как можно в одиночку растить детей. Что я могу им дать со своим незаконченным высшим образованием? Вот с ним девочки были бы всем обеспечены и приучены почитать бога. Я сказала, что спасибо, мол,  большое, я сама и подниму, и воспитаю дочек, пусть не сомневается в этом.
- А не спрашивал, где ты работаешь? Ты разве не сказала, что у тебя хорошая перспектива и профессионального, и карьерного роста, что это и есть залог того, что ни тебе, ни детям не придётся нуждаться?
- Спрашивал, конечно. А когда узнал, что это индийская компания, ехидно ухмыльнулся:  мои надежды сделать карьеру – пустые, поскольку мужики-индусы ничем не уступают пакистанцам и никогда не допустят, чтобы женщина, да ещё иностранка, делала у них карьеру.
- А ты что ответила?
-  Я сказала «Посмотрим»! Потом я потребовала, чтобы он выбросил меня из головы – я ведь глупая, необразованная, без перспектив, плохая жена и мать. Сказала, что пусть ищет пакистанку, под стать себе. Что успеет еще детьми обзавестись. Его мамочка, наверное, уже нашла ему невесту?  А он стал утверждать, что ему никто, кроме меня, не нужен, что он только меня любит. Любит, как же!.. Но при этом не уважает ни на грош, смотрит как на вещь. Я убедилась, что он ничуть не изменился с тех пор, как мы с тобой бежали из Карачи. Он думал, наверное, что приедет, разжалобит меня – и всё будет, как раньше.

Прогнала тебя, прогнала, и об этом я не жалею! Слёзы вытерла, как могла, и смеяться я вновь умею. Невозможно тебя забыть: причинил ты мне столько боли! Продолжаю тебя любить, хоть и вырвалась я на волю... Ты - страница моей судьбы, или, может быть, даже книга, как могу я тебя забыть, где б ты ни был, и с кем бы ни был? Боль сидит глубоко внутри... Подрастают малышки-дочки. Хоть смотри или не смотри – просто копии твои, и точка. Часто вижу я в них тебя: вот твой взгляд, вот твоя улыбка. Не жалея и не скорбя, не прощу я себе ошибки. Ты – страница моей судьбы и не вырвать её из сердца. Не помогут мои мольбы - не закрытой осталась дверца.

- А ты, дочка, уверена, что возврата к прошлому уже нет? - осторожно спросила Марина Михайловна.
- Да что ты, мама! Я только-только себя человеком почувствовала! Я работаю. Меня уважают в компании, советуются со мной. Нет, сидение дома с кучей ребятишек, занятия вязанием — не для меня! Да ещё при муже-узурпаторе! Не-ет! Я только теперь ощущаю, что живу по-настоящему.
- Яночка, я рада твоей твёрдой позиции. А как ты считаешь, не попытается он вывезти детей?
- Не знаю... надо не спускать с них глаз! Мамочка, я ведь на работе. Пожалуйста, держи ухо востро! Кто его знает...
- В том-то и дело, чужая душа — потёмки! Я как вспомню его сегодняшние слёзы, так у самой комок в горле!.. Ты прости меня, родная! Сколько тебе переживаний выпало с ним! Это я во всём виновата! Я!..
- Брось, мама! Ты тут совершенно не причём. Даже если бы ты была против нашего знакомства тогда, я бы всё равно поступила по-своему! Я его любила, хотела быть с ним, а ты знаешь меня, если я что-то захотела, то добьюсь своего! Так что не страдай и не мучай себя!
Ладно, мам, давай спать, а то ведь завтра - на работу, её никто не отменял из-за приезда моего бывшего. Как хорошо, что я работаю! Как приятно чувствовать себя нужной, не заглядывать «всевластному» мужу в рот…
Ну, давай на боковую! Спокойной ночи!

На следующий день Саид выбрал для временного жилья одну из квартир. На душе Марины Михайловны стало спокойнее. Правда, теперь он приходил к ним в первой половине дня, играл с детьми часа два и только потом отправлялся восвояси. Однажды, ожидая Яну с работы и выйдя вечером на балкон, Марина, вдруг увидела стоявших немного в стороне от главной  аллеи сквера Яну и Саида. Они что-то бурно обсуждали, мужчина размахивал руками.
- Да что же это такое? Никак не оставит Яну в покое! – заволновалась Марина. - Как хорошо, что он завтра уезжает! Ведь все эти душеспасительные разговоры только льют воду на старую мельницу. Лишь бы она не передумала! - шептала про себя расстроенная Марина, зная, что «упёртая» дочь способна не только добиваться своего любым путём, но и не сдаст позиции в любви, если крепко полюбит.
Когда час спустя Яна пришла домой, мать испытующе посмотрела ей в глаза и, не удержавшись, спросила, о чём они так горячо беседовали в сквере.
- Да ни о чём, мама! Всё о том же. Вторая часть марлезонского балета. Он всё же намеревался уговорить меня вновь стать его пакистанской женой. Ладно, ладно, мамуля! Завтра утром он улетает. Просил передать вам с папой «до свидания»! А с детьми попрощался уже утром. Так что... Знаешь, честно говоря, когда я его увидела в день приезда, его, такие влюблённые, как раньше, глаза, то с надеждой подумала:  вдруг он что-то понял, хочет просить прощения... Но ошиблась. Значит, всё правильно мы с тобой сделали тогда! Пусть живёт своей судьбой! - и Яна с невыразимой грустью обняла мать. А в глазах Марины против её желания скопились слёзы.

… Сидя у иллюминатора, Саид смотрел на стелившиеся внизу облака, закрывавшие землю, и думал, что там, в чужом ему Казахстане, осталось его сердце вместе с самыми любимыми  им людьми. До мельчайших подробностей он вспоминал разговоры с Яной, её холодные глаза, резкие слова. Он не рассчитывал на столь недружелюбный приём. Ему казалось, что и она так же мучается, страдает без него. Он-то тосковал всё время с тех пор, как оказался брошенным. Вначале не мог поверить, что они уехали навсегда. Как это им это удалось? Где она нашла деньги на билеты? Кто помог? Как ей удалось вывезти Марьям по своему паспорту, в который малышка не была вписана? В тот день, сидя в машине у здания аэропорта он всё не оставлял надежды, что Яна вот-вот, расстроенная неудавшейся попыткой бежать, появится с детьми. А он  выйдет из машины и скажет ей: " Ну, что, поехали домой?". Но её всё не было. Тогда он снова зашел здание, разыскал служащего, с которым  договорился, чтоб их задержали из-за непорядка в документах. Но тот только развёл руками – дескать, придраться было не к чему. И тогда Саид понял, что она действительно уехала, бросила его. В его груди бушевал огонь. Он ни о чём другом не мог думать – только о ней и о детях!  Казалось, жизнь потеряла для него всякий смысл. Её отъезд бесконечно обсуждали его мать и родственники. Все  пытались успокоить Саида: всё что ни делается, делается к лучшему! Говорили, что ему не следовало жениться на иностранке, что только пакистанские девушки с детства воспитаны в уважении к мужу. "Как же она сможет вырастить детей одна? Вот посмотришь, вернётся и будет в ногах у тебя валяться, просить прощения!"
Когда в разговоре с ним Яна упомянула его мать, прозорливо предположив, что та уже подыскала ему невесту, она была недалека от истины. Его знакомили с девушками - красивыми и набожными, из зажиточных и респектабельных семейств. Глядя на них, он думал: "Хороша, но только... зачем она мне?" Он не мог представить кого-либо рядом, кроме Яны. Первой его мыслью было – догнать беглянок, отомстить тёще. Но обязательно вернуть жену, иначе жизнь станет бесцветной. Боязнь потерять работу заставила его терпеть до отпуска, который был возможен только летом. Все его мысли были заполнены мечтой о том, как он приедет, скажет, что простил её, что согласен отпускать её впредь домой, раз уж она никак не может без родителей...  Она, конечно, тоже поняла за это время, каково жить одной, без мужа.
И он ринулся в Алма-Ату, как только стало возможным взять отпуск.
Но то, как она приняла его... не умещалось в голове. Она разлюбила его! Держалась, словно чужая. Поездка, которой он так ждал, с которой связывал свои мечты, оказалась напрасной. Он вспомнил, как Зара, узнав его, кинулась к нему и обняла – и к горлу подступил горький ком. Как он сейчас посмотрит в глаза матери и сёстрам? Они и так считают его слегка свихнувшимся на почве любви к чужестранке! Когда он собрался лететь в Казахстан, мать, опустив глаза, молча пожала плечами, демонстрируя крайнее недоумение...
И как жить теперь с такой тяжестью на сердце?