Килограммами мяса большими любовь обернулась...

Килограммами мяса большими любовь обернулась,
стала горсткою пепла, мхом бревна на казённом Ишиме
позапрошлого века,
чехлом на Вселенной, надетым под дробь барабана…
Стала песнею губ самых нежных – с отрыжкою ресторана…
Летой стала до кипятка разогретой!
Пылью чайной – над карцерной миской запретного Казахстана…
Бурьяном – под мрамор убитым, над прахом пророка
жестокой, кровавой расправой объятого тихо,
под кодом заведомо знаемым руководителем лиха: шито-крыто…
Легко улеглась та шумиха,
и стадом народным легенда о правде – в глаз, а не в бровь –
в срок короткий забыта,
двух лет не прошло…

Что любовь?

Прорастает сквозь плиты!
Струною дрожит на сердечном надрыве
сквозь бывшие пули…
и зайчиком солнечным пляшет на завтрашнем дуле, увенчанном
цейсовским дивом,
Эгисфа-шакала… Шмель сытый
давно отгудел в проституции власти, отечественные
июли
пославшей в Италию чрева – червей, что порадует жиром –
посольским или иным, секретарским ли, царским ли?
Взором любви то – едино!

Песнею стала любовь – лебединой!
Простором, прорвавшим чехлы всех формаций –
вне наций, границ, временных измерений…

Любовь над Голгофой, покрывшей всю землю, всё время
сквозь глаз, дрёмой взятый, и ухо, что к истинам – глухо:
парит нераспято в эфире живого, не спящего Духа,
хранимого в брюхе
юдоли
средь ада земного усилием боли
небесными чадами – свято!