Долг весны

Не бедняцкая долгами,
а купецкая грехами,
моя весна каралась
одним долгом.
Чтобы в гордые прищуры,
в их отдельные пещеры,
получив долгожданные ордера,
торжественно вселялись
без обгона и махинаций
махаоны – в невиданных платьях –
с махаонихами – в невиданных комбинациях,
ползли на карачках раки,
юркали ящерки,
личинки – и те не прошли незамеченно,
и прыгало нечто в личине кузнечиков.
А древняя, почти египетская,
цивилизация муравьёв
продолжала строить пирамиды.
А под карнизами бровей
занимались мелкой пластикой
сюртучные особы ласточки,
воздвигая из материала грязи
памятники быта эпохи гнёзд,
и улетали, рассекая атмосферу
ножницами крыл,
и с охотцей шли на охоту
паучки-канатоходцы,
и крякали от удовольствия крякать кряквы,
и так дальше.
Выписывая синусоиды,
наяривая на гармониках своих колебаний,
они пройдут по нервным окончаниям.
Встретившись с чутким почитанием,
они примут его за основу
и обведут вокруг пальца
и как доводы приведут
к нервным начинаниям.

А потом,
когда буреющий лист румянца
соскользнёт со щеки под ноги,
будто утративший покупную способность червонец, –

тогда долг весны
и осмеян,
и оплачен.
Долгим – смехом.
Долгим – плачем.