Когда в моей судьбе была зима

триптих

Бабушке

Смерть нас сильней, но жизнь всегда права.
Ты умерла, но продолжаешь сниться…
На кладбище – кузнечики и птицы,
а в памяти живут твои слова.

Они, как после долгой тьмы заря.
Ты помнишь: за околицей горбатой
луга дышали чабрецом и мятой –
лечились после стужи января.

Там небо покорялось голубям. 
Мы шли, и говорила ты, как с равным:
сказала мне тогда о самом главном,
что надо верить в Бога и в себя!

Когда в моей судьбе была зима,
по памяти твои я песни слушал.   
Старинные напевы грели душу, 
хотя и слов иных не понимал…

…На кладбище вьюнком цветок обвит,
но он живёт, растет и копит силы…
Здесь в тишине, у старенькой могилы,   
мне верится: смерть не сильней любви.   

Храм

 Сломать легко – попробуй храм построй.
И не дай Бог увидеть вновь воочью:
не только плоть снаряды рвали в клочья, 
но веру в то, что станет жизнь иной.

Тогда был Белый Дом расстрелян в грудь.
Защитникам его стреляли в спину.
Ложь для страны подобна героину…
не знаю, вспомнит правду… кто-нибудь…

И не увидев грань добра и зла,
от воровства и дури обессилев,
откатывалась в прошлое Россия;
гудели над страной колокола.

Тогда в моей судьбе была зима.
Не открывая новых пантеонов,
я десять про себя твердил канонов,
поверив: всё судьба решит сама. 

У каждого по жизни свой маршрут,
и вспоминая тот октябрь в столице,
я вновь и вновь погибших вижу лица
и верю: Божий суд – не скорый суд.

Услышать сердцем

Когда звезда заветная мерцает,
от счастья к небу интеграл возьми,
не бойся смерти, смерть всего лишь миг –
страшней живые с мёртвыми сердцами.

Пасть суеты захлопнется сама.
Мне так хотелось вновь услышать сердцем
твою любовь, душою отогреться,
когда в моей судьбе была зима.

Как бесконечна неба синева,
так мир любви способен стать огромным,
хотя судьба, как ведьма, вероломна…
Пусть смерть сильней, но жизнь всегда права.

Июль 2011 г.