Надоело!

"Вам ли, любящим баб да          блюда…"                В.В.Маяковский


Разодетые,
                с сигарами –
Сухомятье денег,
                судеб,
Тошнота пиров с «пиарами»
И сплошные судьи,
                судьи…
Времена в версачьих ленточках,
В шоколаде и на жире.
Было бы честней,
                чтоб к стеночке –
Все равно мы в них
                чужие.

И с грудастой теткой Зимушкой
Спит опять мужик в России,
Под щекою силы-крылышки,
Словно их и не растили.
И качает своих деток,
Напевая песни, матушка,
Но живет тревога где-то
У сердечка  алым камушком.
Снег то одинокой ласточкой,
То вспушится воробьями,
То загадочный и ласковый,
То кругом его бурьяны.


А кому снега не смаковы
И по ком не дрогнет колокол,
Из «Яиц» ползут Булгакова –
Родичи «серпа и молота».
Дети, внуки и племянники
Прошловековых комсоргов -
Им и мёды, им и пряники,
Все им по известный орган.

Деды их –
    шпана безродная - 
Были явно к черту ближе,
Гибли в схватках, как животное
Гибнет за идею «выжить».
Им судьба была – что глина,
Но страну свою из праха
Поднимали Исполинно
Микеланджеловским взмахом.

Зря их кровь питал цемент,
И напрасны жерла пушек –
Самый мощный монумент
Их же бесами порушен.


Вот они!
 Смеются, ластятся,
В жопах перья от Кардена –
Адова
         свиная   
                матрица
 Человеческого плена.
Воры, барды, лицедеи,
И портные,  и певцы,
Псы-министры, брадобреи,
Стриптизеры-наглецы,               
Все в одном котле смердящем
Варят сатанинский вар,
А потом стране скорбящей
Выдают за божий дар.

               
Вот мадам – она красавица!
Муж ее давно в гробу,
Но успел ей сунуть в задницу
Нефтеносную трубу.
Этот пел ей свои песни,
Тот писал  с нее холсты,
Шут гороховый известный
Юморил до хрипоты.
Все обласканы трубою,
Всех их помнит госпожа.
Для таких, как мы с тобою,
Не осталось ни шиша -
Так и кормятся: в корыте
Нефть, руда, алмазы, газ…
Если ты не свой – изыди,
А не то свинцом – и в глаз!

Пялят лупами на запад
И чиновник, и артист:
Им дороже Римский папа,
Им Россия – скучный лист.
Черт-те-что на нем:
               березки,
Надоевшие леса,
Злят озер несметных слезки,
И Святые Небеса.
Бесят Пушкин и Есенин,
Достоевский в горле встал,
Ну а если скажешь
                Ленин –
Будет мировой скандал.
Воет волком эта клика
На страну, как на луну,
Опупевшая,
        безликая –
Как не вспомнить Сатану!?

Уверенная,
               наглая –
Чужда чужая боль -
Такая ж пятипалая
Моль!

A народец простой понимает,
И подмигивает,
            и кивает,
И опять на царя уповает.
Но не царь он вовсе –
                царек!
Он поставлен был ими на срок,
Чтоб запутать, закончить дела,
Чтоб казалось, что сажа бела.
Говорили ему,
         как сажали на трон:
Ты сиди, царек,
             издавай закон
Для народа простой, не длинный
О флажках,
           о значках,
                о гимне.
Но в корыто ты наше не смей,
 ни ногой!               
Там доля твоя,
       как уйдешь на покой.
Ты сиди, царек,
               тихой сапою
И грози иногда царской лапою,
Повели с глаз долой нам убраться,
А мы тебя будем
           бояться.

Что ж…
На Руси народу всякого
Было испокон веков:
От Ивана и до Якова-
Миллионы дураков.
И теперь вожди шутейные
Вытворяют с ними срам,
Только лишь кресты нательные
Теплят душу дуракам.

 В двадцать первом веке - 
                сани,
Избы,
   лошади в ходу.
Возле печки кот с усами
Ловит серую еду.
Не идется в храм под вечер,
Ночь вне городов – тиха –
Топит племя человечье
В чернобурые меха.
И, как мать, ковшом Медвежьим,
Поит Божеской слезой,
Шепчет:
пей же, пей, невежа,
Хватит виться егозой.
Как надкусанные яблоки –
Наши нервы, наши косточки.
В сонном месяце, как в ялике,
Проплывают в небе звездочки,
Словно стайки одуванчиков
С придорожных деревень
Поднялись и манят пальчиком
Всех кому еще не лень.
С виду мы такие разные,
Но беду всегда поймем.
Звезды, лютики вы ясные!
Мы вне времени плывем.
И поэтому не верим мы,
Что про нас все эти сказочки –
Их на крылышках с Америки
Принесли сороки, ласточки.
Это там,
в буржуйском месиве,
Выживается едва,
И не наша это бесится
С телевизоров братва.
Это там мадемуазели
На глаза накинув челки,
На панели, как газели,
Без колготок бьют чечетку.
И не наши это мальчики,
Так и не нащупав путь,
Дарят вены наркомафии,
Чтоб забыться и уснуть.
Это там – в Парижах,
              в Лондонах!
А у нас то просто – сон,
Но зудит душа бессонная:
«Наше все!
       Со всех сторон!»


И живет страна,
        пухнет банками
Вкупе с пушками,
       вкупе с танками.
Ощущение,
     коль зажмуриться,
Что сей миг она
           окочурится.
Тяжело больна:
             ей бы только –
                вздох,
Ей бы челюстью
         перещелкать блох.
Вгрызлась крепко в шерсть
Блоха-шушера,
Что под шерстью есть –
Недокушала.
И гудят-нудят
         члены-ноженьки,
И чудят-свистят
          пули-ножики –
Не закончилась
      война гражданская,
С мордой хамскою,
           жиганскою,
Разломила в мах
На своих-
        чужих –
Мы в ее силках,
Как  чижи.

Надоело.
      Плюнуть на пол,
          растереть! - 
Не пожить нам по-людски,
         не помереть!

Но плывет-кряхтит
Райско-облачко,
А у облачка спит
На полочке
Чудо-радуга,
А в рукавчике
Вкусно-яблочко,
Сладка-ягода.
И качает мать
Сына Петеньку,
Дочку Манечку,
И сажает их
Месяц в саночки.
Повезет он их
В дали светлые,
В дали светлые-безответные.
Путь лежит далек –
Свернут блинчиком,
И не кажет Бог
Тело-личико.

Словом ласковым
 в след обмолвимся
И заметим слезу
у матушки,
И тихонько за них
помолимся –
Вот и ладушки.