Как будто холодом подуло

      
Как будто холодом подуло
Ты мне не пишешь и молчишь.
Ты помнишь, Пушкин лег на дуло,
В какую пасмурную тишь.
Я помню, ты писала часто,
Что любишь, ждешь и веришь мне,
Что ни когда ты не забудешь
Прогулок наших при Луне.
Дантес повеса и развратник
Вдруг Гончарову оскорбил,
И Пушкин, обозленный этим
Его к дуэли пригласил.
Папаша у Дантеса старый,
И хитрый бестия как лис.
Он понял, сыну будет крышка
И сразу перешел на «БИС».
Сказал : «Наташа, вы простите,
Мой сын был в ревностном пылу,
Он полюбил Вас, вы поймите,
Ведь Вы же нравитесь ему»!
И этим оттянул он время
На север, отослав гонца,
Чтоб привезли ему кольчугу
И снова началась игра.
И вновь словесным оскорблением
Был Пушкин дерзко поражен,
Заговорили о дуэли
Её исход был предрешен.
И у России нет уж сына,
«Пал оклеветанный  толпой»
Не брезгуя порочной силой,
Его убили клеветой.
Ты знаешь со времен Эллады
Осталась тайна у любви,
Когда прекрасный женский облик
Богиней в сердце берегли.
Пусть Пушкин мертв, но верю смело,
В нем символ счастья не угас.
Любовь, возвышенные чувства,
Еще доступны и для нас.
Мужчин двадцатого столетия
Все чаще тянет на покой,
И многим уж не нужно женщин,
Не нужно им любви земной.
Не нужно счастья людского
Огонь любви у них погас,
Все чаще пьют они у дома,
Свиньей, набравшись в тихий час.
Но верю я еще осталась
В мужчинах доблестная стать,
Еще осталась эта доблесть,
И ни кому ее не взять.
Во мне кипят любви порывы,
Готов я на руках нести,
Ведь предки у меня эллины,
А славы их мне не забыть.
Я вспоминаю пусть по книгам,
Как на руках любовь несут,
И первый кубок за победу
Своей любимой поднесут.
Я верю, ты еще напишешь,
Ко мне приедешь в январе.
Я верю яркою звездою
Любовь возвысится вдвойне.
И я тогда в твои объятья,
Тебе отдамся навсегда,
Ты сбросишь простенькое платье
Как символ счастья и добра.