Она одна...

Она одна, совсем одна…
Давно в привычном одиночестве.
Но почему-то верить хочется,
Что измениться жизнь должна.

Задребезжал дверной звонок,
Сорвавшись на фальцет испуганно.
В дверях побитый и зашуганый
Стоял соседский паренек.

Простите, мамы дома нет,
А может есть, да напугается,
Сам отвести глаза старается,
Боится услыхать ответ.

Промыла раны не спеша,
Горячий чай – вот и компания!
А он почти терял сознание…
Ах, как соседка хороша!

И ей не так уж много лет.
В простой футболке бледно-аленькой,
Она совсем казалась маленькой,
Когда в окошко падал свет…

Она ждала, всегда ждала.
Вдвоем с бессонною напарницей.
Привыкла на чужих не зариться,
А своего вот не нашла.

И тут, мальчишка-дуралей,
Стихи ей шлет совсем недетские,
И никуда от чувств не деться ей,
Жалей себя ты, не жалей.

Теперь соседки во дворе
Плюются вслед и насмехаются,
И с ней здороваться чураются.
А сами что? В монастыре?

Куда деваться от стыда?
Любви стыдиться непривычно ей.
Хоть стало неприличным личное,
Она по-прежнему горда.

Ворвался вновь дверной звонок
В раздумья горько-отупелые.
И руки пряча огрубелые,
Соседка встала на порог.

На трех работах, день и ночь
Одна сыночка поднимала я,
Откуда сила небывалая
Бралась? Ведь некому помочь.

Я знаю, тяжко быть одной,
Скажи, мой сын не развлечение?
И вдруг вздохнула с облегчением –
Глаза точнее слов порой.

Прошу, не думай о худом.
Он любит так, что задыхается.
Ведь иногда мечты сбываются –
Невесткой ты войдешь в мой дом.

Когда идут  рука в руке,
Прохожий редкий не оглянется,
За ними счастье шлейфом тянется,
И смолкли слухи в городке.