Глава V Женщина с картины Рафаэля

Глава V Женщина с картины Рафаэля
Шестой хранитель.

Может, плакать я буду пьяный,
Очень больно, тебя теряю,
Знаю я, кто мой враг незваный,
Что нашла в нём, не понимаю.
Может, скоро уйду навечно,
Чтоб всегда ты была счастливой,
Боже мой, как ты бессердечна,
Но нет в мире такой красивой.

А. Асимов Женщина с картины Рафаэля

Художник, горюющий над своим мольбертом. Нет зрелища возможно печальнее. Художник – человек, который тонко видит настоящее лицо действительности, пытающийся показать её другим с помощью холста и красок. Когда он берёт в руки кисть, его глаза загораются, и белое полотно в следующий же миг обретает свои черты. Художник отдаёт картине всего себя, сливаясь со своей фантазией в едином порыве – порыве творить и созидать то, что породило его сердце.
Особенно приятно наблюдать за первой любовью – ведь она подобна бутону розы, который только только распускается и источает тот тонкий девственный аромат. К нему невольно тянешься, хочется вдыхать и вдыхать его, он подкупает своей чистотой и непосредственностью. Однако если его вдыхать слишком долго он может одурманить и сделать своим рабом. Нельзя слишком много отдавать первым и неосознанным чувствам – иначе есть риск расшибиться насмерть, продолжая идти по дороге и не замечая, что она уже сменилась бездонной пропастью.
Нельзя быть слишком наивным и доверчивым, это подкупит тебя, и ты превратишься в игрушку доброхотов, которые с самым невинным лицом будут врать тебе и пользоваться богатствами твоими. Весь путь из глубины тьмы к высоте света устлан шипами роз, которые разучились любить и, идя, ты должен порезаться много и глубоко, чтобы научится отрезать шипы прежде, чем они сумеют сновать столь же глубоко, как и прежде суметь порезать тебя.

Избранными, увы, не становятся, ими просто рождаются. Их Избранность уже в крови – и они, увы, ничего не могут с этим поделать, даже если очень захотят. Можно биться головой об стену – некоторые именно так и поступают, идут не своей дорогой, но невозможно изменить предначертанного. И даже в последний миг, когда, кажется, что ты свободен, клетка захлопывается, и ты становишься узником собственной глупости – потому что невозможно изменить предначертанного, как невозможно изменить и те гены, что находятся у тебя в теле и духе.
Ахар, Ваха, Джафар, Лия и Петер – знали ли они о том, что ждёт их впереди? Времени прошло не так много после того, как они нашли Петера, только три месяца. Но за эти три месяца они ещё лучше узнали друг друга. Открылись в них совершенно новые черты, но вот, что за штука – им до боли казались знакомыми все эти жесты рук, вырванные фразы и характерные привычки. Никто из них не хотел признаваться в этом друг другу, хотя тайн между ними практически не было, они чётко ощущали одно и то же, а именно то, что откуда-то знают всё, что каждый из них будет делать в ту или иную минуту в той или иной ситуации.
Ахар был удивлён, что Петер во всём старается ему перечить, сначала он списывал это на его возраст, однако впоследствии заметил, что ему не только нравится спорить с Петером, но и то, что для него с ним спорить вполне привычно. Как жаль, что его отец практически ничего не рассказывал ему о Хранителях. Только о том, что без них камень не будет функционировать. Ахар подозревал, что на самом деле в Хранителях таится очень многое и что ему Ахару придется это выяснять и понимать совершенно самостоятельно.
Отношения с Вахой стали прохладными, к тому же он стал вести себя спокойнее, намного спокойнее прежнего. Это немного удивляла Ахара, всегда такой живой и подвижный юноша становился задумчивым, немногословным и совершенно не импульсивным. Эмоции стали редко проявляться на его лице, даже в минуту неудовольствия и Ахар почему-то подумал, что собственно Ваха таким и должен быть, спокойным тактиком. По крайней мере, Ахару не приходилось кричать на него и драться с ним, даже ради того, чтобы ответить на его резкий выпад. Выпадов просто не стало больше. Ахар силился понять – что же произошло с ним, но потом бросил это занятие, если надо будет, он расскажет сам.
Вот отношения Ахара и Джафара крепли. Это тоже происходило совершенно неосознанно. Спокойствие и сосредоточенность Джафара импонировали Ахару. К тому же парень, наконец, стал у него больше спрашивать, стараться больше у него узнать, постоянно стремился на дискуссию с Ахаром. И когда разжигался костёр, они вдвоём больше и больше ходили и беседовали, и на удивление никто не был против этого, никто им не мешал, и Ахар и Джафар оба понимали, что они прекрасно находят общий язык и ладят между собой. Между ними за всё время поисков не произошло ни одной даже очень крупной ссоры. Но их это не волновало. Ахару было хорошо с этим бородатым пареньком, который полностью удовлетворял его интеллектуальные и духовные потребности – Ахар начал считать его достойным собеседником.
К Лии у Ахара было немного предвзятое отношение – девушка всё-таки и весьма красивая девушка. Возможно, если бы Джафар не убедил его в том, что девушка- Хранитель это совершенно нормально и что такая девушка как Лия действительно достаточно уникальный Хранитель, то Ахар и не знал бы как ему с ней себя вести. Лия не давала поводов для сомнений в её верности делу, она твёрдо верила в правильность того, что делает и с глубоким почтением, относилась к Ахару и слушалась его во всём. Возможно, даже для Ахара было дело в том, что его невеста осталась на Родине и Лия была одной единственной девушкой среди остальных четырех парней. Ахар заметил, что Лия его побаивается всякий раз, когда он начинает с ней разговаривать. Стояла какая-то стена между ними, Лия не могла относиться к Ахару, как к простому парню. Она легко и раскованно вела себя со всеми – кроме него. Ахар не мог этого понять, хотя, наверное, мог – она же совершенно, случайно, узнала все его секреты. И она – Ахар знал, молчала об этом и никому ничего не рассказывала, но знания этих тайн не позволяли ей сломать дистанцию, которая появилась с того самого момента – дистанцию между Правителем и его инструментом. Ахару не хотелось, чтобы Лия чувствовала себя смотрящей на него снизу вверх, но с каждым разом он понимал, преодолеть это девушке невозможно. Ей трудно принять его простым парнем – для неё он её Правитель.
Между Ахаром и Петером лежала ровненькая пропасть. Мальчишка не отходил от Лии не на шаг и постоянно не соглашался именно с Ахаром. Петер не любил подчиняться никому, и очень скоро это стало ясно. Нет с самолюбием у Петера было всё в порядке, дело было в другом, он не считал, что если Ахар королевской крови, то ему всё можно. Ахару с одной стороны очень нравилось, что мальчик не лезет на драку, однако его ораторство не прекращается ни на минуту. Также Ахару импонировало то, как легко и беззаговорочно, он забрал себе Лию, как легко и свободно он с ней общается и постоянно её защищает от Ахара. С чего Петер взял, что Ахар как-то ограничивает Лию, если для девушки самой существовала эта преграда, она ей даже нравилась, так по её мнению лучше себя и вести, чтобы доказать свою преданность. Однако у Петера постоянно возникали какие-то свои идеи и мысли, которые как обычно шли вразрез с соображениями Ахара, и начиналась перепалка. Ахар перепалка увлекала, так что он забывал обо всём, но всё равно компромисс находился редко, а драться с Петером у Ахара почему-то не возникало совершенно никакого желания. Ваха как-то прозвал Петера балаболом, и на какое-то время Петер забросил перепалки с Ахаром и начинал их с Вахой, у них даже получилось, какое-то подобие дружбы. Другое дело, что из-за этого Ахар стал скучать по этим перепалкам и стал на них провоцировать Петера. Так они возобновились, и Джафар находил поводы подколоть Ахара, что он любитель задорно поругаться.
Ваха стал замечать за собой какие-то новые незнакомые ему черты, то ли это делал возраст, то ли просто раньше его подсознание преодолевало долгий психологический кризис и вот когда он, наконец, окончательно избавился от гнетущих мыслей по поводу своего прошлого и селения, в котором он жил, он стал спокойнее. Гораздо спокойнее. Для него самого открылось нечто новое в самом себе – оказалось, что его истинное Я не склонно к открытости и он, скорее интроверт, холодный интроверт – логичный тактик. Спорить и дерзить Ахару теперь для него стало непривычно, ни желания, ни потребности такой больше не возникало. Ещё Ваха чётко понял, что Ахар не будет его другом, не будет его другом никогда и что такой друг ему не нужен. Его отношение к Ахару стало прохладно почтительным. Более всего Ваха стал заниматься попытками найти чёткую концентрацию, чтобы обрести контроль над своей силой. Он стал больше думать об уготованном ему долге, о вопросах духа и самосознания и впервые пожалел, что когда-то продал все книги Джафара за кусок хлеба. Но сделанного уже было не воротить. Оставалось только смириться со сделанным. Дружба с Ахаром перестала быть целью для Вахи, его стали интересовать духовные опыты, и стремление познать себя через окружающий мир и это стало для него настолько важно, что резкую перемену его поведения заметили все, но он не хотел пока, ни о чём рассказывать.
К Джафару и его крепнущей дружбе с Ахаром Ваха относился ровно и даже не пытался этому мешать. Также Ваха понял, что с Джафаром у них нет ничего общего. Ваха стал холоден к нему, возможно даже он и хотел что-то спросить у Джафара о духовном пути, но так и не решился. Ваха не хотел, чтобы пока кто-то догадался об этом. Конечно, Ваха относился ко всем с уважением, заботой и вниманием, но не старался ни к кому привязываться закреплять какие-то отношения. Его друзья были важны ему, но не настолько, чтобы всё им говорить.
С Лией Вахе было даже нечего делить. Он слушал её советы, помогал там где мог ей помочь, даже принял для себя, что она Хранитель и это не вызывало у него никакого удивления. Но и её тоже не стремился он к себе подпустить. Нет, он нисколько не сомневался, что Лия прекрасный друг, но ему просто надо было что-то ещё, что-то другое, он пока сам не понял что, но понять старался и не хотел никого обижать.
Ваха никак не мог понять Петера. Его натура настолько отличалась от натуры Вахи, что для самого Вахи было удивительно, как они ещё не подрались? Его ораторство глубоко удивляло Ваху – зачем надо приводить столько эмоциональных доводов, можно же просто привести схему, спокойную логичную и лаконичную. Вот он разглагольствует. Ваха от щедрот душевных прозвал его балаболом. За что ему потом пришлось ощутить на себе весть натиск словоблудия Петера. Однако тоже надо заметить, Вахе это понравилось. Интересный мальчишка был на его взгляд. Другое дело, что когда Петер заигрывался в словесной дуэли с Вахой, он переставал замечать Ахара и отмахивался от него просто рукой. При чём жест был забавен, всякий раз, когда он вступал в перепалку с Вахой и Ахар пытался вставить хотя бы какое-нибудь слово – Ваха поднимал руку, вытягивал её и просто махал рукой на Ахара, давая понять, что тут без него разберутся. Ваха заметил даже некое подобие ревности Ахара. Ещё бы, ни одному Вахе понравились перепалки с Петером, но и тому, кому больше всего доставалось от него – Ахару. Как это вдруг Петер перестал с ним ругаться? К тому же Вахе было немного завидно то, с какой действительно лёгкостью мальчишка забрал себе Лию и защищал её буквально от всего мира.
Джафару вообще нравилось происходящее, особенно ему нравилось, что дистанция между ним и Ахаром сокращается. Нет, не подумайте, Джафар не искал влияния или особенного покровительства Ахара, совсем нет. Он действительно искал удовлетворения своего любопытства. Для него Ахар был фигурой знающей и фигурой Правителя, который много может, а он столько мечтал найти собеседника, который мог бы учить его, мог бы выслушать его умозаключения. Ведь парень столько времени провёл в одиночестве и познании, понимая, что его считают странным, и даже подсмеиваясь над его попытками обойти волю отца и стать Муфтием. Такие вещи ни для кого не проходят даром. И к тому же парень стал более решительным, он преодолел смущение и преклонение и стал всё больше и больше спрашивать у Ахара всё, что его интересовало. И вскоре заметил, что Ахару нравится просто идти рядом с ним, и разговаривать обо всём и Джафар действительно много узнал о том, чём хотел знать прежде, но только, увы, про те слова Муфтия Ахар так и не мог сказать ему ничего особенного, ничего, до чего уже додумался сам Джафар. И это несколько удручало парня, но не настолько, чтобы впасть в какой-то пессимизм и забивать себе голову ненужной ерундой.
Поведение Вахи действительно стало для Джафара открытием. Такой импульсивный и эмоциональный человек, вдруг в одночасье сделался спокойным и сосредоточенным. Холодным, очень холодным логиком. Где тот прежний Ваха любивший поспорить и поругаться? Нет его – совершенно не осталось. Он охладел к былым спорам, он стал меньше искать чьей-то компании. Он стал загадкой для Джафара. Их общие разговоры ни к чему не приводили. Ваха словно замыкался на себе, но в то же время был со всеми одинаково добр и заботлив. Он не говорил, с чем связана такая резкая перемена в его поведении. На подобный вопрос Джафара, он ответил пространную фразу о том, что всё в порядке, и он не менялся. Джафар понял, что возможно, наконец, начала проявляться истинная натура Вахи – по сути, он и впрямь спокойный и холодный логик. Однако весёлость и радушие продолжали присутствовать в его поведении, но они стали менее эмоциональными. Джафар всегда думал, что Ваха хочет быть ближе к Ахару и переживал об этом, когда заметил, что он стал отдалять Ахара от всех других ребят, но насколько он заметил, никто особо не переживал по этому поводу. Даже Ваха, что удивило Джафара очень, ведь раньше он стремился сблизиться с ним.
В паре с Лией Джафару вполне нравилось работать. Эта довольная проницательная и прямолинейная личность несколько заводила самого Джафара, словно стимулировала его и когда ему казалось, что он может ошибиться в своём предсказании, Лия немедленно брала его за руку, смотрела в глаза и говорила, что всё получится, ведь они в одной упряжке и поддерживают друг друга, а это значит, что в любой ситуации, какой бы она не была, они смогут найти выход. За свой нескончаемый оптимизм и веру в положительный исход любой ситуации, Джафар всегда стремился быть более участливым и активным с ней. Другое дело, что Петер сидел при ней, словно цепной пёс и бывало, ревновал её к Джафару. Это детское поведение Джафару тоже очень нравилось. Однако Джафар искренне надеялся на уникальную способность Лии, о которой Ахар обмолвился в личном разговоре, что там в его стране мало того, что напряжёнка с такими субъектами, так ещё на них знак ставят, словно клеймо, чтобы им в глаза старались не смотреть. Хотя кому нечего скрывать и нечего бояться – тот мог и не переживать об этом и спокойно смотреть таким людям в глаза. Джафар хотел, чтобы Лия помогла пролить ему свет на слова Главного Муфтия, но девушка пока не могла смотреть так глубоко и долго. Нет, со способностью всё было в порядке, дело было в психологическом кризисе, который наступил неминуемо. После стольких лет издевательств и травли, подобные тем, что были с Вахой теперь в компании родных и искренне любящих и заботливых людей, наступил кризис. Перестройка и настройка к истинному Я требовала достаточно продолжительного времени. И этот кризис сильно сказался на её способности, теперь после её применения требовался определённый отдых. Джафар действительно восхищался мужеством Лии идти дальше, сопротивляться всем трудностям, ни на кого не полагаясь и самое главное, оставаться девушкой среди мужской компании, не превращаясь в мужичку. Это действительно было при всём удивительно, так как им приходилось идти много и долго каждый день, не было времени ни на нежности и лирику, её окружало аж четыре парня, как тут не превратиться в грубую и неухоженную девицу. Вот поэтому Джафар и был ей очень доволен.
Петер представлял для Джафара маленького ребёнка. Почему Петер забрал себе вполне независимую Лию Джафар не понял, как не понял он и того, почему этот ребёнок ищет постоянных стычек с Ахаром. Почему просто не признает в Ахаре лидера и не успокоится. Ничего слишком психологического Джафар не нашёл в поведении Петера – просто он немного понял, что для Петера авторитетов нет, просто нет и всё и посему он не собирается никому подчиняться. Петер очень любил большие затяжные споры и разглагольствования на практически любую тему. Ахар, как ни странно тоже любил, правда, не шумные дискуссии, однако стал ревновать Петера к Вахе, когда он переключил на того внимание. Джафар этот момент тоже пытался понять, понял только то, что Петер не прочь подастовать тех, кто пытается шутить над ним и доказать насмешнику что он глубоко заблуждается в своей насмешке. Вообще Петер стал для Джафара откровенной загадкой. В своей жизни Джафар редко сталкивался с подобным типом людей и старался всячески изучить его.
Лия, наконец, чувствовала себя совершенно свободной. Ей, наконец, было просто хорошо, по-человечески хорошо. Только те издевательства и травлю так быстро пережить было невозможно. Лие хотелось чувствовать себя постоянно защищённой, чувствовать постоянную поддержку и внимание к себе и она получала всё это, ведь рядом был Петер.
С Ахаром она не могла установить дружеские отношения, она увидела о нём слишком много, и это мешало ей обращаться к нему неформально. Она знала, что в детстве мальчика постоянно заставляли учиться, почти каждый день говорили и рассказывали, как это важно быть Правителем целой звёздной системы. Его любили по особенному, все относились к нему с почитанием, только его семья и родственники обращались с ним неформально. Это настолько сильно отложилось в парне, что, несмотря на то, что он давно не был дома, для него всё осталось на своих местах и во время их путешествия в поисках Хранителей, его поведение было продиктовано воспитанием. Ахар выучил и знал слишком много программ, чтобы Лия могла относиться к нему спокойно и с дружелюбием, она обещала ему, что никто ничего не узнает, хотя её поведение могло выдать её, но она старалась не подчеркивать его настолько, чтобы кто-то мог догадаться, что ей удалось узнать истинное лицо Ахара. И даже можно сказать её саму устраивали такие отношения с Ахаром, хотя порой ей казалось, что он и хотел бы стать к ней ближе, но не хочет, чтобы она подумала, что нравиться ему как девушка. Ахар парень с королевской кровью, будущий Правитель и для Лии всё оставалось только так.
Ваха был для Лии немного загадочным. Он изменился, перестал быть таким, каким она его узнала и не удивилась. Она видела, что из себя внутри представляет этот парень. Спокойный сосредоточенный логик. Девушка даже радовалась этому, потому что ей нравилось, когда люди естественны и проявляют качества своего настоящего Я. Также Лия поняла, что ей не найти общего языка с этим парнем. Да он заботился о ней, проявлял доброту, но в остальном был словно заперт на все пуговицы. И ещё Лия заметила, что он так ведёт себя со всеми. Она не пыталась тревожить его внезапно наступивший покой. Часто она представляла его себе в белой рясе с золотым крестом на груди и со светлой небесной улыбкой. Однако он совсем не перестал юморить, и веселиться, просто в этом стало больше осмысленности и расчета. Только Лия прекрасно понимала, что это ничего не изменит для их отношений – так как они просто несовместимы.
Джафар нравился девушке, с ним было очень интересно, в том числе и поговорить. Его, как и Лию интересовала религия. Девушка тоже обладала определенными познаниями в этой области, но считала, что Джафар может её научить большему и с удовольствием у него выспрашивала всё, что интересовало её в этой области. Они легко находили общий язык, на удивление для всех. Ведь Лия была весьма порывистой и горячей, для более уравновешенного Джафара это должно было казалось быть мукой говорит с ней, но он даже просветлялся и с удовольствием ей всё рассказывал. Ей нравилось работать с ним в паре, нравились его сомнения, которые она разгоняла, и она искренне желала ему помочь найти разгадку слов Главного Муфтия.
С Петером Лии было очень легко. Мальчишка не отходил от неё буквально ни на шаг и защищал от любых неприятностей. Лия понимала, что увиденное в пещере всё ещё будоражит его и её разум и что они хотят понять, что за сцену они тогда видели. Петер любил поговорить, но больше всего любил поговорить с Лией. Они много дискутировали, и Лия видела, что Петеру это очень нравится. С ней он не спорил, не искал способ ругаться и скандалить и заботился о ней, словно он её старший брат. Лие было нужно как раз именно это чтобы побыстрее распрощаться с той психологической установкой, которую ей пытались навязать в её родной деревне. Лия совершенно не привыкла к хорошему к себе отношению, не привыкла к поддержке, к заботе и ласке. Ей давалось всего этого настолько мало, что когда вдруг Петер стал ей давать это очень много, она потянулась и наступивший совершенно, закономерно кризис, стал для неё протекать менее жестко, чем мог бы.
Что до Петера, то ему всё нравилось. Парнишка не раз в детстве мечтал отправиться в большое приключенческое путешествие. Наконец это свершалось и свершалось не просто так – он целый Хранитель. Петер пока слабо представлял себе, что это означает, но совершенно в открытую радовался такому повороту событий в его собственно жизни.
Ахар его раздражал, он ощущал какую-то неискренность в нём, ложь и почему-то лицемерие. Петер не мог поверить в то, что такого уровня человек может вести себя неформально с теми, кем ему впоследствии надо будет руководить. К тому же Петер очень не любил когда им пытаются целенаправленно командовать, и не признавал авторитеты. Поэтому он и не соглашался с Ахаром, считая, что тот только пытается подавить его своим авторитетом. И что Ахар может быть какой угодно крови, и обладать какой угодно силой – ему Петеру до этого нет никакого дела. Если Петер считает что он прав, то он будет это доказывать и не станет доказывать, если ему четко и подробно не разъяснят, почему он не прав. Ахар же не пытался этого сделать никогда, поэтому их разговоры и беседы заканчивались перебранкой. В которой выигрывал не только один Ахар.
К Вахе у Петера вообще было отрицательное отношение, хотя бы за одно то, что он обозвал его балаболом. Петер был достаточно уверен в себе, в своей способности и знал, что он любит дебаты и любит жаркие дискуссии и не простит того, кто просто примет его за пустозвона, потому, что в каждом споре Петер искал истину. Возможно, бы Петер и смог понять бы Ваху, если б тот был более раскрытым – однако такого не происходило. А закрытые люди приводили Петера в бешенство, так как он не понимал, зачем закрываться. От него ускользала простая мысль, что у каждого человека внутри есть свой уголок, в котором они хотят быть одни. У Петера не было такого места внутри, мальчишкой он был вполне открытым, другое дело, что с друзьями, с теми, кому верит. Петеру казалось даже, что Ваха норовит его обидеть и задеть, и пока что не стремился с ним сближаться.
Джафара Петер окрестил подозрительным типом. Он постоянно наблюдал за его поведением, за его словами, поступками и взглядами. Особенно его задевало, что он стремился сблизиться с Лией. Так как Петер прямо сказал, что он её забирает себе. Не во всех отношениях, но как друга и младшую сестру совершенно точно. Петер сам хотел бы работать в паре с Лией, но его основной способностью была телепатия, а Джафара ясновиденье и всеведенье Лии лучше всего способствовало ясновиденью Джафара. И хотя Петер прислушивался к Джафару, ему не хотелось, чтобы Лия с ним работала, он хотел развить своё собственное ясновиденье до уровня Джафара, он не верил, что не сможет и самостоятельно работать с Лией. Ведь нечто из глубины души тянуло его к ней.
Да когда произошла та сцена в пещере, Петер сказал себе, что ни на шаг не отойдёт от Лии, что ему нужна Лия, что он будет защищать её и заботиться о ней. Что Петер испытывал к Лии? Он сам не знал, эта была какая-то особенная нежность, очень похожая на нежность брата к своей сестре, особенная какая-то привязанность. Он не собирался делить её ни с кем и ревностно охранял её покой. С Лией ему само по себе было легко и приятно. Она спокойно относилась к его точке зрения, хотя бывало, что они спорили. Она не пыталась им командовать, она совершенно на него не давила и у неё в мыслях никогда не возникало хоть в чём-то ущемить его права. Петеру нравилось вести с ней долгие и заумные разговоры, и он видел в её мнение какую-то действительно древнюю истину, которую она выхватывала буквально сквозь время и пространство. В разговоре с ней ему казалось, что она действительно видит всё, но при этом нисколь не пытается демонстрировать это и подчёркивать. Спокойно и мило, с некоторыми эмоциональными всплесками, – вот какие сложились у Петера и Лии отношения.

Что такое любовь? То ли это пьянящий нектар, ядовито обжигающий плоть, то ли свет, пронзающий насквозь, ослепляющий и заставляющий идти наугад. Для каждого это представляет сугубо свой сакральный смысл. Вот только чаще всего происходит так – что человек просто принимает желаемое за действительное, он убеждает себя и ищет примеры которые бы доказали ему, что он не ошибается, что его идеал совершенен, что он выбрал достойного и настолько убеждает себя, что попадает в ловушку придуманного им самим образа. И возможно даже, что всю свою жизнь люди любят даже не образ созданный ими в ком-то, а самих себя за то, что они создали такой образ.
Эта история началась именно так. С придуманного образа, в который тут же была вдохнута жизнь, и сердце отдалось этому прекрасно созданному образу, чтобы стать рабом раз и навсегда.

Собственно идя по протоптанной лошадиными повозками дороге, идя по слякоти и под дождём пятеро усталых путников, среди которых была всего одна девушка, молча переглядывались, боясь чего-то предложить. Этими пятью путниками были Ахар, Ваха, Джафар, Лия и Петер. Джафар предсказывал скорую бурю, дождь и грязь и длинную дорогу, а Лия сказала, что потом им должен встретиться большую крепость с замком, в котором можно будет переждать эти превратности погоды. Только вот про время никто из них ничего не сказал, они шли уже третий час без остановки и молчали, нацепив купленные по дороге плащи, потому что устали, потому что не хотели останавливаться, а Ахар конкретно не хотел в данный момент точить лясы с Петером – именно так. На пути им даже не попалось повозки, только всадники на лошадях, закованные в железо, которые мчались быстро и просто пролетели мимо них, казалось, не заметив их присутствия.
Лия понимала, что если она хотя бы что-нибудь не скажет, то Ахар не сможет долго терпеть. Она уже догадывалась, чтобы он хотел спросить у неё, когда они, наконец достигнут крепости.
- Ещё около двух часов до крепости. – наконец выдала из себя девушка.
- Ты устала? – это Петер беспокоился за неё.
- Нет, всё в порядке. – Лия урезонила его. – Что тут идти собственно, два часа.
- Может нам стоит ускориться? – задал вопрос Ахар.
Это он потом понял, что зря.
- Чего? Может нам лучше привал сделать. Закрадывается у меня мысль, относительно того, что только ты Ахар не устал в отличие от нас всех. – Петер не мог не сдержаться.
- Мы обязаны быть сильными! – протестовал Ахар.
- Это может, ты обязан быть супер навороченным, а мы простые люди, нам далеко от ваших этих замашек золотого города. – поддел его Петер.
- Да не устал я Петер. – спокойно сказал Ваха. – Я даже думаю, что может использовать тот резерв энергии, который у меня остался.
- Если мы не будем сильными, то мы не дойдём быстрее чем за два часа. – ответил ему Ахар.
Игнорируя Ваху.
- Вот ты и иди Ахар быстрее, дойдёшь минут за пятнадцать, возьмёшь повозку, потом вернёшься за нами и довезёшь. – тыкнул ему Петер.
- Может правда использовать резерв. – задумался Джафар.
- Ты считаешь. – спросил у него Ваха.
Игнорируя разговор Джафара и Вахи.
- А может, ты это сделаешь Петер? Ты так недоволен тем, как мы идём. – передразнил его Ахар.
- Ваха твоя идея стоит того, чтобы её попробовать. По крайней мере, в крепости мы наверняка сможем восстановить свои силы, тем более что я вижу, что там это точно можно будет сделать. – Лия обратилась к Вахе и Джафару.
Игнорируя троицу.
- Это ты Ахар сказал, что тебя не устраивает ещё два часа идти! Я предложил сделать привал. – парировал ему Петер.
- Тогда может, пойдём побыстрее? – задал вопрос Джафар обращаясь к Лии и Вахе.
- Согласна. – ответила Лия и троица пошла быстрее, активировав резерв энергии.
- Ты соображаешь, что привал делать в такую погоду в таком месте невозможно? – задевал Ахар Петера.
- Я не говорил, что готов делать привал в таком месте и в такую погоду. Или тебе опять не нравиться, что тебе природа теперь не уступает? – кидался на него Петер.
- Так стоп. – Ахар завис, обнаружив, что они вдруг идут с Петером вдвоем. – Где остальные?
- А я почем зна…. – оторопел Петер. – ЛИЯ!!!! – закричал Петер.
- Они решили использовать резерв и пошли быстрее вперёд. – констатировал Ахар и тут заметил, что Петера уже нет. – Чёртов подсан, догоню, дам по шее.

Лия, Ваха и Джафар путём стремительного использования резерва уже видели крепость. Никто из них предпочёл не начинать разговора, где Петер и Ахар. Из дружеской солидарности. Крепость им понравилась, высокая, из серого камня, вокруг его окружал ров, и попасть в крепость можно было только через подвесной мост, у которой стояли два рыцаря с копьями и в железных доспехах. Больше и дольше всего сооружение рассматривал Джафар, для него подобная конструкция и люди в железе были как-то совершенно в новинку. Собственно говоря, для Вахи тоже. Только Лию как-то не удивило, в своих видениях на расстоянии она уже много чего успела насмотреться.
Ахар пришёл к воротам вторым, у стены его уже стояли и ждали Ваха, Джафар, Лия и Петер. Он не смотрел на них со злобой, скорее с какой-то обидой за то, что они не вытащили его из этой перепалки с Петером. Ребята ждали его, можно было не переживать, бросать даже в шутку они его бы не стали. И вот встав первым он повёл их ко входу. Местную речь они активировали в себе без труда, этому Ахар всех учил сразу же, и не отставал, пока каждый в совершенстве не овладевал всем этим. С Петером, конечно, пришлось повозиться, но малый схватывал на лету и возможно только в тот период их отношения стали вполне гармоничными.
Стражники пропустили их, при умелом воздействии Ахара. Даже указали, где они могут найти тёплую таверну, перекусить и оставаться на ночь. Вот в чём плохо, когда народу так много – если всем сразу попроситься в работники, возникнут вопросы. Разделяться как-то в их планы не входило, да и денег было не так много, другое дело, что начало смеркаться и то, что их стало больше волновать, был ночлег.
На фоне местных жителей они выглядели весьма необычно.

Хорошо, что на них были большие дранные и серые балахоны, так как подобные носили путники, ведь если бы можно было тут же снять с них эти балахоны, то взгляду предстала бы дань традиции места, в котором каждый из них вырос. Их тут же бы приняли за иностранцев и относились бы с подозрением. Их уже было пятеро и надо было придумывать очень логичную легенду, резерв был израсходован, воздействия уже не окажешь. Даже у Ахара был свой предел, остатки которого он влил в сознание стражников, чтобы те без лишних вопросов пропустили их. Пока они шли к таверне, предпочли не разговаривать, они среди чужих, и им очень надо прикинуться своими, хотя бы для того, чтобы скоротать ночь в тёплой комнате.
Идя по мокрой улице, всё ближе и ближе к показавшейся за углом таверне, Ахар ощутил резкую боль в сердце и остановился. Ребята остановились тоже.
- Что-то случилось Ахар? – обеспокоено спросил Джафар.
Ахар смотрел на ребят, у них у всех и даже у Петера были обеспокоенные глаза, он хотел, было промолчать, но не мог оставить своим товарищам тревогу, которая тут, же зародилась у них.
- У меня появилась боль в сердце, такая резкая и колючая. Другое дело, что я считаю нужным обсудить это после того, как мы устроимся на ночлег. – ответил им Ахар.
- Нельзя шутить с такими вещами. – обеспокоился Ваха.
- Всё хорошо Ваха. – ответил ему Ахар.
- Перебегал. – съязвил Петер.
- Так всё заканчивай. – тон Вахи был довлеющим.
- Чего?! – возмутился Петер.
- Петер мы в чужом городе. Так что могу я попросить тебя оставить разборку до момента, где произвести её будет вполне можно. – заметила ему Лия.
- Ну ладно, если ты так считаешь. – уступил ей Петер. – Но я потом всё равно продолжу. – Петер с вызовом посмотрел на Ваху и Ахара, те ответили ему взаимностью.
Джафар отвернулся и стал смотреть на дорогу, а Лия задумалась о том, что произошло с Ахаром. Резкая боль в сердце, что это может быть, и в тот же самый момент она схватила Джафара за руку.
- Нам надо поговорить. – быстро шепнула ему она. – Наедине.
- Хорошо. – также быстро он ответил ей.
Дальнейший путь прошел без особых эксцессов и приключений. Они добрались до таверны, на последние деньги сняли на пятерых одноместную комнату. Ими, конечно, заинтересовались, четверо молодых крепких парней, мускулы то не спрячешь, а они все выглядели достаточно накаченными и молодая, пусть и не хрупко выглядящая молодая девушка. Чтобы не дать подумать чего-то неправильного Джафар использовав всё своё красноречие, сказал, что они паломники и поутру все отправятся посетить местную церковь и отдать дань местной вере. Он сказал это достаточно убедительно, чтобы никто не засомневался в том, что они слуги божьи, а не какое-то стороннее братство.
Ложь была противна всем пятерым, и конечно никто из них не хотел утром ни в какую церковь, но и лишние вопросы и досужие мысли им были ни к чему. Выбирая между ложью и лишними вопросами, все единомоментно выбрали ложь. Только поднявшись, они перевели дух и сняли с себя мокрые балахоны, их комната была на втором этаже в дальнем углу, от предложенного ужина они отказались ещё внизу, поэтому могли, не беспокоится относительно того, что кто-то может войти к ним без спроса.
- Тут хотя бы теплее. – констатировал Ваха.
- На кровати будет спать Лия! – беззаговорочно заявил Петер.
Джафар молчал, ожидая, когда же Лия, наконец, даст знак, чтобы они могли поговорить.
У Ахара не шла из головы мысль об той резкой боли, сердце у него всегда было крепкое, выносливое и он не ощущал никаких сбоев в его работе. Откуда такая резкая боль.
Наконец Лия обратилась к Джафару по мысленной связи.
"Там на улице я почувствовала мощный источник силы." – сказала она ему. "Почему ты не хочешь рассказать об этом другим?" – спросил Джафар. "Потому что надо проверить, не ошиблась ли я." – ответила ему Лия. "Ты же Всевидящая." – сказал Джафар. "Да, но сейчас я переживаю кризис." – ответила ему Лия. "Ну, хорошо, только потом ты сама расскажешь обо всём." – ответил ей Джафар. "Да именно так я и хотела сделать. Спасибо Джафар." – ответила ему Лия.
Каждый из ребят выделил себе угол, в котором собирался спать. Против слов Петера, что Лия будет спать на кровати, возражать никто не стал. Лие не дали ответить – просто каждый занял свой угол и устроился там, а Лие не хотелось спать, она всё думала о том, откуда взялся этот источник, и собиралась обязательно ночью проверить это вместе с Джафаром. Он ведь был ясновидец.
И вот когда Лия убедилась, что все заснули, она тихонько подошла к Джафару и разбудила его.
Джафар и Лия тихо сидели на кровати. Руки Джафара покоились на висках Лии, их глаза были закрыты. Джафар смотрел в голове Лии тот самый момент, когда она почувствовала странный источник, единственное, что он увидел, это человеческий силуэт и ощущение большой боли в нём, словно он был смертельно болен и умирал. Когда он убрал руки, произошло следующее, в соседнюю комнату кто-то явно ввалился, пьяный мужской голос и смех молодой девушки, они явно были настроены, весело провести эту ночь. Шум был отменный, он разбудил остальных ребят. Джафар и Лия сориентироваться не сумели и взгляды, после зажжения Вахой свечи были устремлены только на них, при чём злился больше всего Петер.
- Вы чем там занимаетесь? – насупился он.
- Петер ты не так понял. – пыталась объяснить Лия.
- А как я должен был понять? – шёл в наступление Петер.
- Я чего-то упустил за время нашего путешествия. – произнёс недоумённо Ваха.
- Что здесь происходит? – Ахару не нравилось, когда он был о чём-то не в курсе, ему надо было всё держать под контролем.
- Лия объясняй. – предложил ей Джафар.
- Дело в том, что когда у Ахара произошла резкая боль в сердце, я почувствовала источник большой силы и попросила Джафара помочь мне определить откуда исходит эта сила. – ответила честно Лия.
- Почему ты сразу об этом не сказала? – спросил Ваха.
- Я переживаю кризис и не хотела беспокоить всех по пустякам. – ответила Лия.
- Ты представь я подумал что-то неправильно. – сказал Петер.
- Тебе надо меньше сомневаться в себе. Ты Всевидящая, сомнения создадут тебе только туман, через который тебе придется дольше искать правду. – заметил ей Ахар. – Ты что-нибудь смог установить Джафар.
Джафар бы ответил, за стеной стали раздаваться стоны. Слишком сильный крик девушки вывел всех в небольшое замешательство, но как только оно прошло, и крики и стоны совершенно перестали интересовать и трогать присутствующих, Джафар ответил.
- Этот источник исходит из какого-то человека, который словно сильно болен и словно находится при смерти.
- Что значит словно? – спросил Ваха.
- Потому что его заболевание не телесное. – ответил Джафар.
- Он что псих? – спросил Петер.
- Душевное расстройство. – констатировал Ваха.
- Петер настройся на него и прочти его мысли. – сказал ему Ахар.
- А что без этого никак? – Петер опять брался за своё.
- Петер, это очень важно и для нас и для меня всех тоже. – Лия была очень участлива, её съедало с одной стороны любопытство, с другой стороны пространная загадка.
- А как это сделать? – Петер и впрямь не мог представить, как это делается.
Все молчали, Ахар думал, рассказывать ли этот способ этому выскочке или нет, потом он от Лии не отстанет, но он чётко связывал свою резкую боль в сердце и ощущение источника силы Лии одним звеном. Просто так ощутить резкую боль в сердце нельзя, по крайней мере, для него, который всегда следил за своими органами и знал чего можно ожидать в случае чего, может это враг.
- Петер подойди к Лии сзади, положи свои ладони ей на макушку и сосредоточься, ты Джафар положи свои руки к вискам Лии и сконцентрируйся, а ты Лия постоянно воспроизводи в голове тот момент, когда ты ощутила источник этой силы.
- А может карты? – спросил у него Ваха.
- А потом карты. – ответил ему Ахар.
Сеанс не требовал ничего кроме предельной концентрации. Для Петера он был в новинку, так как он привык к совместной работе Лии и Джафара. Лия что-то видела, Джафар раскладывал пасьянс из ТАРО. Ваха занимался огнём, а он Петер спорил с Ахаром. Теперь в этот момент всё словно изменилось. Теперь он работал в паре с Джафаром и Лией и старался, как только мог.
- Петер как только почувствуешь мысли этого человека, то воспроизводи их вслух. – попросил его Ахар. – Говори о том, что он думает.
И Петер вдруг стал говорить, своим голосом, но словно и не своим.
- Зачем ты ушла от меня. Чем лучше он оказался меня. Я столько времени рисовал тебя, воровал из чужих садов розы и дарил только тебе, утешал, когда тебе было плохо, давал тебе последние деньги с картин, что успевал продать. Ты была моей богиней, а отдалась сыну лавочника, развратного и гулящего мужчины и ушла с ним. Ты стала его игрушкой. Есть ли теперь жизнь для меня, ах лучше б я умер. Зачем я родился на свет? Я не хочу быть рыцарем и одевать на себя грубое железо, убивать людей. Лучше б я умер, чем жить среди варваров и любит тебя распутницу, которая потом пошла по рукам. О Господи я грешен, я сомневаюсь в тебе, когда эта распутная женщина плачет на моём плече, я не могу не утешать её, и когда она называет меня уродцем, смеется взахлёб и убегает, я не могу удерживать её, чтобы она осталась.
Петер мгновенно вдруг пришёл в себя и перестал говорить. Он открыл глаза, на которых блестели слёзы. Он пребывал в глубоком удивлении, его сознание было внутри другого человека и спокойно, словно написанные строчки он читал его мысли.
Джафар убрал свои руки и открыл глаза, теперь он чётко увидел этого паренька и его жизнь. Как и Лия, которая рассмотрела черты его лица, его будущее и прошлое.
- Откуда у меня слёзы на щеке? – спросил Петер.
- Это не твои слёзы Петер, а того молодого парня и никакой он не страшный. – грустно произнесла Лия.
- Каждый из нас красив по-своему. – заметил Джафар. – А эта девушка издевается над его творческой натурой.
- Он сам хорош, он находит в этом удовлетворение. – произнёс Ваха.
- Итак, мы имеем только то, что это молодой парень, примерно нашего возраста, может на год младше, он художник, по крайней мере, он очень любит рисовать, и продаёт свои работы. Есть девушка, которую он всегда любил и рисовал на своих картинах и она не полюбила его, посчитая, что он урод и не в себе и переспав с сыном какого-то там лавочника пошла по рукам. – подвёл итог Ахар. – Это так сильно травмировало парня, что жить дальше он не представляет возможным. К тому же его совершенно не устраивают правила, которые главенствуют в этом городе. Он не хочет быть рыцарем, убивать людей и одевать на себя, груду штампованного железа.
- Какого железа? – уточнил Петер.
- Проехали Петер. – оборвал Ахар.
- Чего?! – Петер был полон гнева.
- Спокойно. – произнёс Ваха.
- А почему Лия и Ахар почувствовали его боль и его силу? – Джафар задал вполне логичный в этой ситуации.
- Интересно. – Ваха задумался.
- Петер какая тебе разница какое железо. – ответил ему Ахар.
- Большая, хватит тут умничать! Я тоже хочу всё знать! – возмущался Петер.
- Успокойтесь. Этот парень страдает. Раз мы почувствовали его, возможно, что он как-то связан с нами! – встревожено произнесла Лия.
- Тогда Джафар ты должен раскинуть ТАРО. – ответил Ваха.
- Будешь много знать, никогда не выспишься. – язвил Ахар.
- Поэтому ты плохо спишь? – задел его Петер.
- Я мало знаю. – ответил Ахар
- А то и видно. – возразил ему Петер.
Ваха сидевший рядом с Ахаром на полу, пересел с другой стороны кровати, где сидели Лия, Джафар и Петер. Ваха сел как раз между Лией и Джафаром, оставив место для расклада. К нему повернулись Лия и Джафар. На перепалку сидевшего рядом с Лией Петера и продолжавшего сидеть на полу перед кроватью Ахара никто не обращал внимания. Джафар сделал, необходимы приготовления, и вытянул первую карту. Это была карта Солнце.
- Это Хранитель! – воскликнула Лия.
Петер и Ахар тоже обладали хорошим слухом. Он замолчали и стали наблюдать за процессом.
Следующей картой была Фортуна.
- Он повелевает роком.
- Не понял. – сказал Петер.
- Он способен менять судьбы. – ответил Джафар.
- Программист значит. – определил Ахар.
- Кто? – Ваха был заинтересован.
- Ломщик судеб. – пытался объяснить Ахар.
- Хм, всё равно не понятно. – Петер задумался.
Следующей картой была Повозка.
- У него импульсивный и переменчивый как погода характер. Он глубоко эмоционален и подвержен частой смены настроений. – прокомментировал Джафар.
- Художник всё-таки. – заметил Ваха.
- Потому значит ломщик…. – Петер глубоко задумался.
- Взломщик. – съиронизоровала Лия, ребята улыбнулись.
Следующей была карта Луны.
- Самообман, ложные надежды. Он врёт себе. Он не любит эту девушку. – прокомментировал Джафар.
- Ага она ему нужна для вдохновения. – заметил Петер.
- Тьфу, эстет. – Ваха поморщился.
Следующий картой был Император.
- Над ним довлеет сильный мужчина. – ответил Джафар.
- И что же нам поможет? – спросил Ахар.
Выпала карта Суд.
- Место где все получают по делам своим. – ответил Джафар
- Церковь. – спокойно произнесла Лия. – Мы должны пойти в церковь, как и сказали для обмана.
- Мы встретим его в церкви? – удивлённо спросил Петер.
- По всей видимости да. – спокойно сказал Ваха.
- Всё теперь надо хорошенечко выспаться. – Петер встал с кровати и пошёл в свой угол.
Его примеру последовали и остальные.

Они совершенно правильно угадали парня. И всё верно определили о нём. Не знали только одного, его имени. Звали этого чудо-художника Генрих. Это был темноволосый и зеленоглазый парень с тонкими чертами лица. Родился он в бедной семье, имел старшую сестру, которая с детства издевалась над ним. Отца, который бил его и безропотную мать, которая не пыталась этому мешать, а просто смотрела, как его колотят. С детства у Генриха проявился прекрасный дар, он был очень одарённым художником. Его отец с годами стал много пить, сестра вышла замуж за какого-то конюха, мать Генриха стала болеть и сильно и единственный совет который мальчик слышал от доброхотов был следующий, чтобы пошёл он служить рыцарем у короля, так он сможет уехать из крепости на воинскую службу, будет не зависеть от родителей, станет сильным, независимым, свободным. Только Генрих ненавидел само понятие рыцарство. Кровь, убийства, смерть казались парню ужасающим и пугающим. Он не желал смерти живому существу и не мог представить себе, как можно опустить меч на чужую голову и разрубить её напополам, к тому же его тошнило при виде крови.
Генрих любил сидеть на полу или у окна, когда отца не было дома и рисовать прекрасные образы, которые рождались в его голове и просились наружу. Генрих был из тех мальчиков, которые всё держат в себе. К тому же над Генрихом только смеялись и не понимали и не желали понимать. Почему ему не нравится война – ведь он же парень! Почему у него спокойный и кроткий характер – любой парень должен быть решителен.
Генрих с детства стал замечать одну странность, не дававшую ему покоя, почему, когда в его голове возникали картины, то это были сцены из жизни одного и того же большого города с золотыми стенами. Когда он рисовал, то часто видел там одну женщину, к которой почему-то стремилось его сердце и однажды он встретил в крепости девушку, которую посчитал похожей на ту женщину, которая так часто являлась в его образах и стал боготворить её. Он слонялся за ней, сначала просил позировать ему, потом пытался завязать с ней знакомство, и ему казалось, что у него всё получается, пока не узнал, что она переспала с сыном лавочника. Они были ровесники, Генриху казалось, что секс не так важен, и он не может заложить фундамента отношений, к тому же девушки не обращали внимания на высокого худощавого паренька с большим лбом и маленькими бегающими зелёными глазами, приписывая ему, уродство и сумасшествие просто за то, что он имел именно такую внешность. И то, как эта девушка стала вести себя дальше, только убивало молодого художника
Генрих пытался зарабатывать сам, рисовать и продавать свои картины, их покупали по дико смешной цене, а потом увозили и перепродавали вдвое дороже, ведь Генрих не знал своего гения, не подозревал, что его полотна сравнивают с рукой именитых художников и часто путают с их картинами его. Генрих просто любил рисовать, он очень любил исскуства во всех его проявлениях. У него была мечта, стать выдающимся художником, накопить денег и поехать в другой город, чтобы, став подмастерьем у какого-нибудь мастера, потом самому стать мастером. Только копить получалось у него плохо. Эта распутная дева приходила к нему и просила денег, какие-то из них уходили на лекарства для мамы, но самую большую часть забирал ставший заурядным пьянчугой отец.
Сверстники обходили его стороной или кидали камнями в его картины, когда он выходил чтобы продавать их. Они называли его сумасшедшим параноиком. Дома ему приходилось ухаживать за прикованной к постели матери и терпеть побои отца. Если он приходил к сестре, она гнала его вон, выйдя замуж, она отреклась от своей семьи. Девушка, что он любил, просто приходила к нему плакаться или за деньгами.
К тому же Генрих и впрямь был склонен к очень частой смене настроений. Последние дни ему не давала покоя мысль о смерти. Словно она звала его, хотела забрать к себе, чтобы облегчить его муки. Что ждёт его дальше, умрёт мать, отец сопьется, никто не будет заботиться о нём. Он достаточно чувственен характером, чтобы быть решительным. Генриху было всего 18 лет, но ему казалось, что он прожил сразу три жизни за 18 лет. Больше всего его пугало, что он не умеет драться и не может из-за этого сбежать из дома, и никто не пойдёт с ним таким никуда. Он сумасшедший художник из совершенно неблагополучной семьи.
В тот день, когда ребята шли через дождь по мокрой улице, Генрих сидел у окна и смотрел на серое небо. Он смотрел на него и думал, сколько же ещё должно пройти времени, чтобы он перестал вот так сидеть и смотреть на это серое пресерое небо. Мысли о смерти внезапно с какой-то неистовой силой посетили его, и тут же он ощутил сильный удар по голове, словно нечто пыталось отрезвить его. Он словно раскрыл глаза и увидел….
Дальнейшее время он только рисовал. Он рисовал красивых величавых людей в белых одеждах и себя рядом с ними. В его голове ясно вспыхивали образы города золотых стен, больших светлых комнат, жары и яркого солнца. Глаза парня наполнялись светом, в руках словно забил невидимый источник. Всё его тело пронзила струя чистого воздуха, и напряжение в плечах превращалось в статическое электричество, ток начал струится по венам, и он рисовал и рисовал и всё не мог остановиться. Он собрал все оставшиеся чистые холсты и рисовал и рисовал, как одержимый. Генрих совершенно перестал замечать времени, перед ним плыли диковинные и удивительные картины, и он пытался запечатлеть их все и он бы запечатлел…
Запах дешевого спирта пропитал довольно жалкий покосившийся домик. Старая и болезненная женщина тихо вскрикнула. Пришёл её муж, вечно пьяный, вечно недовольный жизнью. Пришёл, чтобы избить своего сына за то, что он с его точки зрения был совершенно ненормальный. Дочь свою этот человек давно проклял, он был против её брака. Старую скрипую свою жену он давно хотел прибить, слишком много места занимает эта больная кляча. Пьяный и грязный мужчина ввалился в комнату, где сидел и рисовал его сын, пьяница с отвращением смотрел на его картинки. Родилось у него какое-то уродство, а не сын. Малюет какую-то ересь по бумаге и как люди это ещё покупают. Он недолго стоял в дверях. Произошедшее дальше напоминало собой кошмар, когда пьяный мужчина оттолкнул своего сына к стене грубым пинком под живот, а потом схватил всё нарисованное им и стал рвать на мелкие кусочки, во время этого он начал орать, что его сын сумасшедший, что ему не нужен такой сын, что лучше б было, если бы он умер.
В глазах Генриха потух свет, одинокая слеза катилась по его щеке, в эти минуты он вспоминал всю свою жизнь и более всего ту девушку, что разбила его веру в собственное счастье. Его мать, скорее всего, скоро умрёт, а его отец забьет его до смерти и, скорее всего, прямо сейчас. Образы, внезапно пришедшие ему в голову, придали парню много сил. Медлить больше было нельзя. Стараясь не шуметь, он бочком направился к двери, и как только оказался там, не раздумывая, побежал прочь, парнишка знал единственное место, где можно было укрыться – старая церковь в центре крепости, там принимали бродяг на ночь, а утром произойдёт то, что он старательно выводил на своём последнем холсте, он уже знал, что это произойдёт.

Пробуждение для ребят было особенно болезненным, бока ломили хотя бы от спанья на жёстком полу, другое дело, что Лия выспалась на кровати, но винить её в этом никто не собирался. С каким-то отвращением они надевали на себя уже высохшие балахоны. От собственной лжи было тошно, но ничего другого, увы, им просто не оставалось.
Хорошо, что из уважения к слугам божьим в этой крепости замечательно относились и их накормили завтраком бесплатно, правда, мяса никакого не дали. Но и на этом надо было сказать достаточное спасибо, потому что есть, хотелось, и было уже, не важно было ли там мясо в супе и картошке. Резерв силы был хоть наполовину заполнен, поэтому им дали ещё и добавки и чай. Злоупотреблять чужой глупостью и неразвитостью долго становилось стыдно, поэтому они довольно скоро ушли, попутно поинтересовавшись, как им найти местную церковь. Каждого из них охватывало волнения, какой он новый Хранитель? Хотя Вахе казалось, что он понимал, каким он будет. Почему-то именно ему, Вахе казалось, что он очень хорошо его знает. Это чувство не покидало его ни на миг. Они знакомы?
Ахар о чём-то спорил снова с Петером, Лии было немного зябко, рядом с ней шёл Джафар и осматривал дома, которые теперь днём было лучше видно. А Ваху не покидали мысли относительно того, что он очень хорошо знает этого Хранителя. Только он не мог понять почему? Это почему Вахе покоя не давало. Он наделся встретить его и тогда возможно узнать тайну этого почему.
Как только они подошли к церкви, из неё тут же вышел молодой парень и, распахнув руки, произнёс:
- Рад вас всех видеть. Думаю, вы искали меня.
В тот момент был вопрос, кто из ребят не был в шоке. Джафар, Лия и Петер точно поняли, что перед ними тот самый парень. Ахар тоже почувствовал это как-то сразу. Ваху больше шокировало, что парень, улыбаясь, смотрит ему прямо в глаза. На них к тому же сразу обратило внимание достаточное количество народу.
- Молодой человек может, войдём внутрь. – предложил ему Ахар.
- Нет лучше за город. – предложил тот. – Есть ещё один выход.
Они шли от церкви, шли молча, каждый из них пытался справиться с произошедшим. У Вахи не уложилось в голове, что парень встал и идёт рядом с ним и почему Ваха допускает, чтобы это происходило? Он даже рад его видеть. Логично холодная голова Вахи лихорадочно пыталась составить схему произошедшего, чтобы хоть как-то понять, что же происходит. Этот человек вершитель судеб, всю эту ситуацию он спланировал, но как? Он знал, что они придут утром к церкви, знал, что он им нужен, но Вахе всё больше и больше казалось, что он спланировал их встречу у церкви. Когда они вышли из города и ушли в более или менее отдалённое место, Ахар прислонил свою руку к его сердцу и ощутил то самое тепло. Потом поцеловал его в лоб в знак защиты и покровительства.
- Меня зовут Генрих. – представился парень. – А вы все можете не представляться, вас всех вчера я рисовал на своих картинах и узнал кто вы и откуда, а ещё я нарисовал нашу встречу, я был уверен, что она обязательно так именно и произойдёт!
Он улыбался. Но от его улыбки становилось как-то спокойно на душе. Достаточно тонкий и звонкий голос похожий на звон колокольчика или на весеннее журчание ручейка. Да Генрих выделялся этим звонким голоском.
- Дело в том, что ты Вершитель Судеб, то, что ты рисуешь, может полностью изменить жизнь человека, которого ты нарисуешь. Если ты изобразишь, что он умрёт, он умрёт, если нарисуешь, что он завтра получит богатое наследство, это произойдёт. Но только свою судьбу вершить не можешь. – спокойно рассказал ему Джафар.
- Надеюсь быть Вам полезным. – ответил им Генрих и снова улыбнулся.
- Очень хорошо. – ответил Ахар. – Нарисуй нам путь к следующим Хранителям.
- Это займёт много времени. – сказал Генрих. – И сейчас у меня мало сил.
"Наконец дело пойдёт значительно быстрее. Генрих нарисует маршрут и можно будет рассчитать, сколько времени займёт путь." – думал про себя Ахар.
- Опять эксплуатируешь людей. – поддел его Петер. – Не видишь, человек устал.
- Петер. – Лия дёрнула его за рукав.
- Всё в порядке. – обратился Генрих к ним. – Просто это не приходит по желанию. По крайней мере я не могу этим управлять. – честно признался Генрих. Возможно, когда мы будем достаточно близко к Хранителям, то я смогу нарисовать нашу встречу.
Ахар пошел, вперёд коря себя за беспечность. Тоже мне переложил ответственность. Ребята пошли за ним. Пятеро парней и одна молодая девушка. Ахар шёл впереди, за ним следом Джафар который смотрел на его лицо и силился понять, о чём Ахар думает. За ними шли Лия и Петер. Лия нервничала, ведь всё произошло очень неожиданно, но пока рядом был Петер, можно было успокоиться. Сзади них шли Ваха и Генрих.
- Скажи Генри, мы знакомы с тобой? – неожиданно спросил у него Ваха.
- Да я рисовал тебя на своих картинах в детстве. В белых одеждах. – Генрих улыбнулся.
Петер не сдержался.
- Ты знал нас с детства?
- Я рисовал вас с детства. Редко, но такое было. – признался ему Генрих. – Я видел нас в городе золотых стен.
- Ты видел золотой город? – Джафару было интересно.
- Да. Очень много раз. Но когда я видел нас там, мы были очень взрослые и очень высокие, гораздо выше простых людей и выглядели чуть иначе. – продолжал Генрих.
- Ты помнишь что-нибудь о нас? – спросила Лия.
- Нет. Только образы. Я могу их нарисовать, у меня фотографическая память и я очень хорошо рисую. – ответил на её вопрос Генри. – Правда, я не верил, что вы существуете, я хотел умереть.
- Ну и дурак! – резко в сердцах произнёс Ваха. – Верить надо было всегда.
- В меня кидали камнями и меня бил родной отец. Любимая смеялась надо мной. – Генрих погрустнел и все вспомнили, что у него довольно переменчивое настроение. Как погода весной.
- Каждому из нас есть что вспомнить. – сказала Лия.
- Но теперь мы вместе и это замечательно. – подвёл итог Петер.
- Ахар. – обратился к нему Джафар. – Если Генри нарисует нас, ты может, растолкуешь, что это может значить, ведь ты родился и жил в золотом городе.
- Я подумаю. – чуть слышно отозвался Ахар.
Ахар думал. Он думал не только о произошёдшем, но и Родине. Он почувствовал резкую тоску. Столько времени прошло, а с ним никто не вышел на связь. Мог ли отец и мать забыть о своём сыне или они просто молча продолжают следить и наблюдать за ним, но всё чаще и чаще Ахару казалось, что они его просто-напросто бросили. Но мог ли он позволить себе так думать, нет, не мог. Он был очень хорошо воспитан и обучен. Столько лет прошло, столько долгих лет.
Джафар видел, что Ахара гнетёт что-то, но боялся даже спрашивать его об этом. Он понимал, что за человека представляет из себя Ахар, он кажется открытым и смелым, но всё, что у него на душе хранит за семью печатями.