Все мои мёртвые куклы

В каждой душе есть игла востра -
Режет аж до кости.

БГ

*
-Я вызывать умею духов тьмы!
-Я тоже, как и всякий человек. Всё дело в том, появятся ли духи.

У.Шекспир

*
Там у Цветаевой, вроде того, не куклы, а наоборот полная свобода. Кажется, в логическом своём завершении это философия ядерного взрыва, после которого суть всех вещей освободится от своей прежней уродливой, неестественной формы. И куда-то несёт последователей, если где-то что-то не так, провалиться можно куда, растяжку поймать, во что ни на есть вляпаться - то все они там, это точно. Это, наверное, глобально потому, что вся земля - владение человека, он должен быть в состоянии ходить по ней в любую сторону, а никаких аномальных зон и шлагбаумов собственного изготовления быть на земле не должно. Ну, и, наверное, волонтёры отправляются в проблемные зоны. Несчастье в том, что они абсолютно не в курсе, что им, оказавшись в одной из таких зон, дальше делать. Это абсолютно не организованная хозяйственно, вдохновлённая только идеологически деятельность: если где-то беда, мы должны быть там, а иначе что ж мы за люди и что же мы будем чувствовать.

самые яростные последователи обвиняют Цветаеву в том, что она свихнулась и об известных ей растяжках и прочих приключениях своих последователей больше не предупреждает. Она в это время пишет стихи формата "Позднее прижизненное творчество" - как, например, "Поэма Комнаты", "Поэма Воздуха", "Поэма Автобуса".

Она насчёт позднего этого своего творчества писала, что её глубоко оскорбляет, когда поэты говорят, что следует писать понятно. Ещё, пишет, ладно бы это говорили композиторы. Они там в музыке ищут какую-то глубинную суть, а стихи читают ради отдыха, вот им и адо, чтобы было сразу понятно. А поэты, пишет Цветаева, должны вчитываться, и ничего такого, если лексический смысл произведения начнёт прорисовываться только после ста аз прочтения.

*
Это... Всё должно быть, этими... эпическими, объёмными категориями должна жизнь восприниматься, ничего не должно быть в ней мелкого.

Торс

Если вдруг забредаешь в каменную траву,
выглядящую в мраморе лучше, чем наяву,
иль замечаешь фавна, предавшегося возне
с нимфой, и оба в бронзе счастливее, чем во сне,
можешь выпустить посох из натруженных рук:
ты в Империи, друг.

Воздух, пламень, вода, фавны, наяды, львы,
взятые из природы или из головы, --
все, что придумал Бог и продолжать устал
мозг, превращено в камень или металл.
Это -- конец вещей, это -- в конце пути
зеркало, чтоб войти.

Встань в свободную нишу и, закатив глаза,
смотри, как проходят века, исчезая за
углом, и как в паху прорастает мох
и на плечи ложится пыль -- этот загар эпох.
Кто-то отколет руку, и голова с плеча
скатится вниз, стуча.

И останется торс, безымянная сумма мышц.
Через тысячу лет живущая в нише мышь с
ломаным когтем, не одолев гранит,
выйдя однажды вечером, пискнув, просеменит
через дорогу, чтоб не прийти в нору
в полночь. Ни поутру.

И.Бродский

*
Я хотел бы жить, Фортунатус, в городе, где река
высовывалась бы из-под моста, как из рукава -- рука,
и чтоб она впадала в залив, растопырив пальцы,
как Шопен, никому не показывавший кулака.

Чтобы там была Опера, и чтоб в ней ветеран-
тенор исправно пел арию Марио по вечерам;
чтоб Тиран ему аплодировал в ложе, а я в партере
бормотал бы, сжав зубы от ненависти: "баран".

И.Бродский "Развивая Платона"

*


Агата Кристи Ак   03.05.2014 22:53   •   Заявить о нарушении