2003. А две молодые березки...

"А две молодые березки явились прообразом ворот, -
Царь вдохновился, увидев, что на одну сел орел;
Добрый знак и история города свое начало берет
С Петропавловской крепости," - скрипнул жалобно стол...
Олег Дмитриевич же продолжал: "Сие произошло
Двадцать седьмого мая тысяча семьсот третьего года;
Нынче самый северный город в мире, в котором число
Превышает миллион единиц интеллигентного народа...
В двенадцатом столица России, приют для страдальцев, -
Отголоски каторги и эпилогом двухсотлетия кровавый бунт;
Девятьсот дней и ночей, почти всем пришлось остаться
Под камнями и кирпичами... Хранит их память грунт...
Союз, Владимир Ильич, но в девяносто первом опять
Шевеление в верхах и возвращение к родному названию..."
Он отвлекается, - "Василий, прекращай скорее спать,
Надежда не ушла еще и время для отдыха раннее..."
"А я не сплю," - парирует наш кладовщик по мясу, -
"Считаю, сколько тонн конины мы разгрузили в апреле..."
Бондарь с улыбкой говорит: "Василий просыпается сразу,
Как только речь заходит непосредственно о деле...
Далее петербургские качели... Анатолий Собчак и
Игры доброй воли, провальный чемпионат по хоккею;
В прошлом все и смело дергаем с вами рычаг мы
На отметку нового столетия, мысли добрые лелея..."
В комнатке нечем дышать, но закуриваю я,
Высвобождая нехитрую фразу: "Наш город лучший..."
"Точно!.." - следом резкий кивок Киселева Василия, -
"Париж какой-то вялый, Мадрид какой-то душный..."
Скрипят петли на дверях, заходит Надежда Васильевна:
"Откуда ты знаешь, Киселев?.. Ты же не был там..."
Уже хохочет Олег Дмитриевич: "Зачем вы спросили?..
Мы бы сделали вид, что только и строили БАМ..."
Начальник склада садится, мнет пальчиками сигарету:
"А где Екатерина?.. Нам добавку привезли давно..."
Я говорю, туша свою: "Василий, заводи карету
И не грусти, братан, в Европе будем все равно!.."