Вот табор шумный...

Вот табор шумный. Топот, гул.
Идет народ из дальних мест.
Их ветер странствий с места сдул.
Земли, где можно сытно есть
Они искали. Гор хребты,
Простор степей и шумный лес,
Глаза волков из темноты,
И клич врагов, и гром с небес -
Все-все изведали они,
Ища обетованный край,
И, как в пустыне бьет родник,
Пред ними встал долины рай:
Гор белых купола стоят.
Колонны сосен так стройны!
И в плеске горного ручья
Звенящий голос тишины.

"Хотим здесь жить!" - кричит народ.
И вождь сказал - "Мы встанем тут.
Счастливо кончился поход.
Жрецы пусть жертву принесут."
И взмах меча, и кровь на снег,
И мастер рубит из сосны
Богов, что принесли успех:
Ведь жертвы им принесены.
Большого лба, в морщинах, скат,
А брови в угол сведены.
Суров, но милосерден взгляд.
Таков был бог у той страны.

Он видел все, и кровь и пот.
Осенний дождь, приход весны,
И то, как трудится народ,
Согретый солнцем той страны.
Но все имеет свой предел.
И новый табор кочевой
В долине этой жить хотел.
За землю эту вышел бой.
Кто победил из них, как знать?
Всех мертвых приняла земля.
Не ей решать, кому топтать
И обрабатывать поля.

Нас ветер времени несет
Поземкой - пылью ли, песком.
Так, с места сорванный народ
Идет, ища по миру дом.
По лику матушки земли,
Кто господином, кто рабом,
Здесь люди многие прошли:
Песок, влекомый ветерком.
И много сотен лет спустя
Другой народ, другим богам,
Из камня стены городя,
В долине той возводит храм.
И изваяет камнерез
То, что замечено душой:
Того, чьи брови - темный лес,
Того, чьи горы - лоб крутой.
И будет Он стоять, как князь,
Среди толпы чужих богов.
А время мчится... Скроет грязь
Руины древних городов.
И боги новые придут.
И снова будут смутны дни:
К себе в стада овец зовут
Христос, и Будда, и Мани.

Но пара сотен лет пройдет,
И, на арабских скакунах,
Меч веру новую несет.
И возгласят: "Велик Аллах!"
Лица нельзя нарисовать,
Но почему же, сквозь узор,
Я вижу лба крутого гладь,
И свод бровей, и тот же взор...

Но регулярный строй солдат
И пара сотен казаков:
И клочья в стороны летят
От войска сабельных князьков.
И знаний свет и гнета плеть
Они приносят на штыках.
По прежнему стоит мечеть.
И молят местные: "Аллах!"
Но поселенцев череда
Возводит у подножья гор
Ту веру, что пришла сюда:
Его Величество Собор.
И нарисует на кресте
Какой-то местный богомаз
Того, кто слышен в темноте,
Того, что все глядит на нас.
Все те же брови, тот же лоб,
И борода, и взгляд очей.
С иконы новой старый бог
Следит за трепетом свечей...

И снова кровь, и страх, и глад,
И снова край горит в огне,
И вновь идет на брата брат
В какой-то "праведной" войне...
А годы мчатся, дни летят.
И вот уже огонь и сталь
У гор воздвигли город-сад…
И черным смогом стерта даль.
И храм - музей, и бог забыт,
И мир подобен мастерской...
Но кто-то снова поглядит
С очаровательной тоской,
И лягут горы в глубь холста,
И ручеек, и шумный лес...
И оживает красота,
На нас сошедшая с небес.
Большого лба, в морщинах, скат,
И брови в угол сведены.
Суров, но милосерден взгляд.
Таков был бог у той страны.
             1993 - май 1996