Куликовское поле

До рассвета я встал, поседлал вороного коня.
На младое чело одевая блестящий шишак
Я молчу, но набатом стучит в голове у меня -
Как же так
         Как же так
                Как же так
                Как же так
                Как же так.

А над Доном, над степью встает, занимается день.
Заливные луга и холмы открывает туман.
Князь Димитрий встает посреди своих ратных людей,
И Мамай направляет коня на высокий курган.

Да за что ж их на битву свела роковая судьба?!
Мне бы встать меж строев и забиться, завыть, закричать.
Но гремит барабан, и орет полковая труба -
Я покрепче сжимаю клинка своего рукоять.

Мы глядим, сквозь просветы глазниц и сквозь бармицы сеть,
Как коня задирает и мчится вперед Челубей,
Как навстречу ему черной птицей летит Пересвет,
И как падают оба, пронзенные, с ярых коней.

Вам ли мало знамений?! Вонзите же в землю клинки!
Эта битва на радость воронам, на счастье врагам -
Тохтамыш и Литва за спиной собирают полки!
Только поздно - в ушах засвистел уже стрел ураган.

Что за сеча была! - О таком невозможно забыть.
Мы на копья кидали тела свои, словно таран.
Умирать, чтоб дойти и убить - своих братьев убить!
Лезть по трупам вперед, и упасть, обессилев от ран.

Я упал на тебя, мой убийца и мой побратим.
В страшной давке смешались с железом и кровью тела.
Вместе - русский, татарин, ногаец, черкес и литвин
Ваша кровь вперемешку ручьями в Непрядву стекла.


Мне то что - синяки, да погнутый дюралевый меч.
Улыбаясь я встану, шишак отряхну от земли.
Мы играем в войну, но не рубим же головы с плеч!
А они у Непрядвы и Дона навеки легли.

                13.11.98