Лампа, бесстыжая из-под абажура

Лампа, бесстыжая из-под абажура,
и тьмою набитый зал,
давайте сыграем очередную премьеру.
Любимая, мы проводим
одновременной игры сеанс.

Играй себя, взойди и будь рефреном
на старомодной бумаге, вибрацией крыл
тетрадковых, белых – а это цвет плена, –
пропитанных светом, как истинный пыл.

Играй себя, роль твоя – жертвой
стать богу затмений. Замри в тишине.
Очнись! Зазвучи. Приукрасься жестом.
Шлепком подтолкни себя в руки ко мне.

Играй себя и, прошу, повторяйся,
вечернему звону – бокальный звон!
Разгон артистизма – житейской коляске,
а дыму сует – суховейный разгон.

Играй себя, твоя роль понятна
даже дикорастущим камням.
Кто видел тебя, тот не соглядатай,
тот видел твой рост. Ты росла не по дням.

Играй себя. Дай немного неистовства.
Взметни мои взгляды к твоей вышине!
Да будет приподнятость выше всех истин,
я лично примерил – она по мне.

Да будет тянуться любое мгновенье.
Люблю замедлений твоих волшебство!
Ах, как ни увесиста масса мнений,
а ядрышко в ней сердцевины одно...

Лампа, бесстыжая из-под абажура,
и тьмою насыщенный полный зал,
из света и тени соткав две фигуры,
пытались их слить. И я им не мешал.