В схватке за жизнь...

В схватке за жизнь полноправно свиреп
всякий живущий, травинка и вепрь.

Встретились в ярости неукротимой
Буйство Асфальта и Жар Крапивы.

Скрежет железный каждый бугор
режет и грабит, чтоб был погребён.

Коже зелёной подводит итог
рыжий бульдозер – рыча, как бульдог.

Гусениц глупых, мягких, как мазь,
давят стальные. Разносится лязг.

Льются бензины на воинство трав,
право бесцельных цветений поправ.

Совесть не может машину сожрать,
если машине понравилось ржать.

Выкрашен, выброшен дико простой
лозунга выкрик: НЕ СТОЙ ПОД СТРЕЛОЙ!

А под стрелой на тросах к сердечку
близится крюк, червяково очерчен...

Но не сдаются мои изумруды,
бьют, как фонтаны зеленокудрые.

Через покрытья то там, то тут
горбятся корни, прутики прут.

В майском ударе, в вещем порыве
в высшие сферы ныряют проныры.

Дышат угарной углекислотой,
но кислород выдыхают зато.

Хобби их дивное – каждую пядь
без нормативов озеленять.

Глину и соль, чернозёмную массу –
жёлтую, белую, чёрную расу.

Ряской и хмелем, нощно и денно
лезут, цепляясь, по гладям и стенам.

Лезут в бутылки, в хрустальные вазы,
в очи пророков, в смоленские грязи.

Дыбом – дубы, кабачок – по-пластунски.
Кажется, нет им твердынь неприступных.

Кажется, нету бессмертнее граждан,
чем иммортели, – но только кажется.

Зренье продлив за окно «Жигулей»,
вдруг я увидел в струящейся мгле:

стайка берёзок, рядом с бетоном,
светом из фар моих перебинтована.