Первое партийное поручение

Есть в Брянской области маленький поселок городского типа – Клетня. Вокруг шумит Брянский лес, воспетый в песнях ещё со времен  Великой Отечественной. Клетня была одним из центров партизанского движения на Брянщине. До войны это был одноэтажный, тихий деревянный поселок. Даже маленькая улочка и мостовая у железнодорожного вокзала были выложены из круглых деревянных чурбаков 15-20 сантиметров высотой, засыпанных сверху песком. Бедненький поселок, знаменитый своим единственным лесоперерабатывающим заводом, подстать своим обитателям.

Шел 1939 год. Я в это время учился в десятом классе средней школы и одновременно был пионервожатым школы. Как говорили учителя школы, голова у меня была светлая и язык хорошо подвешен. Особенно любили слушать, когда я читал первоклашкам сказку о Мальчише-Кибальчише. Почему мне и доверили этот ответственный участок.
Конечно же, я был и передовым комсомольцем.

Вспоминаю, как я организовывал со своей малышней лыжные вылазки в леса, за городом. Для них это было чудесным отдыхом, и они бегали за мной веселыми стайками, предлагая свои услуги. Местный ОССОАВИАХИМ организовывал иногда военные игры, в которых активное участие принимала школа.

Накануне 21-ой годовщины Красной Армии и Военно-морского флота я выступил перед своей ребятней, т.е. перед пионерами, с докладом, посвященным этой дате. Активность в те годы была высока. Зал набит до отказа. В самом начале доклада в зал  зашел первый секретарь райкома комсомола Григорий Королев.

Он попросил меня продолжать доклад, а сам тихонько уселся в углу и не подавал признаков своего присутствия до окончания доклада.
После доклада он подошел ко мне и похвалил за доклад:
-Саша, мне твой доклад очень и очень понравился. Молодец!

Долго тряс мою руку. Я был удивлен и, конечно же, польщен такой похвалой. Ребятам доклад тоже понравился, и они задавали много вопросов.
На другой же день меня вызвал к себе директор нашей школы:
- Саша, ты должен сегодня в 12.00 быть в кабинете первого секретаря райкома партии товарища Золотарева. Он хочет тебя видеть. Мне сейчас некогда и я тебе больше ничего не скажу. Но только без опоздания. Ты  понял?
- Я все понял, Николай Григорьевич.
- Все. Иди. С занятий тебя отпустят.
    
Откровенно говоря, я был встревожен: зачем я понадобился первому секретарю райкома партии? Я уже знал, что «черный ворон» по ночам увозит в неизвестность отдельных руководителей предприятий и просто рядовых трудяг, которые где-то брякнули то, что думали. И по дороге в райком партии я пытался вспомнить все разговоры, которые вел в последнее время.
    
Откровенно говоря, я изрядно струхнул. А вот и райком. Хорошее деревянное здание с рябинами перед окнами. И, как назло, перед моим носом пролетела большая серая ворона и уселась на конец крыши райкома партии, хитро поглядывая на меня.
   
Сердце мое будто оборвалось. Я со злостью шикнул на неё, и она, каркнув громко, перелетела на крышу дома рядом. Я оробел: прямо хоть поворачивайся и иди домой. Поборов робость, я ступил на крыльцо райкома партии. Захожу. Секретарша прихорашивалась перед зеркалом. Сообщаю ей, кто я и зачем пришел.      
- Одну минуточку. Он вас ждет, - и сама скрылась за дверью первого секретаря. Тут же выходит:
- Заходите. Но причешитесь немного…
Я причесываюсь и захожу. Представляюсь.
За столом сидит мужчина средних лет, приятной наружности. Предлагает мне садиться. Я смущенно сажусь, а страх гадюкой сосет под ложечкой.
-Так вот, Шурик,- обращается он ко мне, - ты позволишь мне так тебя называть?
- Пожалуйста…- робко отвечаю я.
- Гриша Королев, наш первый секретарь райкома  комсомола,
присутствовал на твоем докладе о 21-ой годовщине Красной армии  перед пионерами школы.

Ему твой доклад очень понравился. А Королев знает, что говорит. Он дело свое и свои кадры хорошо знает. И я принял решение предложить тебе сделать доклад о 21-ой годовщине армии и флота в городском Доме  культуры. Что ты на это скажешь?
- Мне будет трудно сделать этот доклад, потому что уж очень разная публика. У меня были пионеры, а в Доме культуры – взрослая аудитория, которая меня не захочет слушать. Я ведь только десятиклассник… Боюсь, что я стушуюсь и провалю доклад.
-Повторяю, что я очень доверяю Королеву, - успокаивает меня  Золотарев. – Я верю, что ты хорошо сумеешь сделать доклад.  Дело ещё в том, что наш зав. отделом пропаганды и агитации слабак в этом деле. Так, что я тебе полностью доверяю и прошу тебя, Шурик, не отказываться. Договорились? Ты же передовой комсомолец, авангард нашей партии. Вот тебе и первое партийное поручение.
    
Я продолжал отнекиваться, но он настоял на своем.
-Так и порешили, - сказал он, заканчивая наш разговор. – Торжественное собрание сегодня в 19 часов. Минут за двадцать до открытия собрания ты приходи в Дом культуры на сцену. Я буду там. Мы на месте ещё раз все обсудим. На этом пока все. До встречи на сцене в восемнадцать сорок. Еще раз проштудируй свой доклад.
    
И я ушел удивленный и взволнованный. Делать нечего: назвался груздем – полезай в кузовок. Ровно в восемнадцать сорок поднимаюсь на сцену, как на Голгофу. Золотарев и его помощники уже тут.
- А вот и докладчик! – бодро приветствует меня секретарь райкома. – Ну, Шурик, покажи мне твой конспект доклада, я его хоть по диагонали глазами пробегу.
    
Я вынимаю из кармана листок из тетради в клеточку, где с первого и по двадцать пятый номер были помечены вопросы, которые я должен был изложить в докладе так, как я это сделал перед пионерами в школе, и передаю его Золотареву.
- Ты мне конспект доклада давай, а не эту шпаргалку!- возмущается Золотарев.
- Вот  это и есть весь мой конспект доклада, - спокойно отвечаю я.
- Ты по этой шпаргалке доклад делал? – спрашивает секретарь.
- Да! В этих вопросах, их двадцать пять, заключена последовательность изложения всех вопросов доклада. Точно так же я делал доклад и перед пионерами.
    
Смотрю на Золотарева: он заметно побледнел.
- Ты же, Шурик, меня зарезал! Ведь я не имею права допускать тебя к трибуне без конспекта! Ты хоть это понимаешь?  Что делать? Что делать? – волнуется секретарь. И он со злобой накинулся на Григория Королева:
- Ты же меня под пистолет поставил, Григорий! Понимаешь ли ты это, Королев? Как ты посмел рекомендовать этого несмышленыша, который даже не знает, как писать конспект для доклада…
- Я слышал его доклад. Он его сделал просто превосходно. Я это утверждаю. И сейчас он это сделает так же отлично, - оправдывается Королев.
-Что ж, другого выхода просто нет, – успокаиваясь, говорит секретарь райкома партии. – Запомни, Шурик, - говорит он обращаясь ко мне, - язык твой – враг твой. Если что ляпнешь – это будет твой первый и последний доклад. Ты это понял? Запомни, Шурик, и ты запомни, Королев, в этом докладе решается моя судьба, твоя, Королев, и твоя, Шурик.  Люди уже собрались, скоро откроется занавес. Ты, Шурик, будешь сидеть в президиуме рядом с трибуной. После доклада тебе в записках будут заданы вопросы. Отвечай на те, которые ты отлично знаешь, а не знаешь – откладывай в сторону, понял? Успеха тебе, Шурик, и помни – ни одного лишнего слова. За каждым словом следи. А теперь все уходите со сцены, я открываю торжественное собрание.
    
Мы все уходим. Открывается занавес, раздаются жидкие аплодисменты. Золотарев открывает торжественное собрание и объявляет состав президиума, в составе которого был назван и я.   
    
После короткой вступительной речи, посвященной повестке дня, он объявляет имя докладчика. По залу прокатился небольшой шум. Я вышел к трибуне, глянул в зал, и у меня перехватило дыхание:
-Товарищи! – начал я с большим трудом…

Сухость во рту была такой сильной, что вместо голоса вырывалось какое-то шипение:
-Това…ищи! – повторил я снова. Но голос мне не повиновался. И в зале начал раздаваться негромкий смех. Кто-то из членов президиума налил мне в стакан воды и поставил на трибуну. Я был вынужден выпить пару глотков. Но когда я потянулся рукой к стакану – зал грохнул от смеха. А горло ожило. Медленно, негромко я начал овладевать залом. Через пять минут весь зал внимательно слушал мой доклад. Мое красноречие росло на глазах. И зал начал меня поддерживать, то редкими хлопками, а то и бурными аплодисментами, когда я заканчивал свои фразы о громких победах Красной армии над своими врагами.
    
Успех мой объяснялся просто: я не читал свой доклад по конспекту, как это делала вся партийная номенклатура, а, глядя в зал, четко излагал мысль, заложенную в докладе. И закончил доклад здравицей в честь Красной армии и Военно-морского флота, в честь нашей Великой Родины – Союза Советских Социалистических Республик. А когда я произнес: Да здравствует Всесоюзная Коммунистическая  партия большевиков-ленинцев во главе с Великим и любимым вождем и отцом всех народов Иосифом Виссарионовичем Сталиным, - зал взорвался бурными, долго не смолкающими аплодисментами.
    
Весь президиум встал, и за ним встал весь зал, а аплодисменты ещё больше усилились. Конечно же, я был счастлив : первое партийное поручение успешно выполнил. А когда торжественное собрание было закончено и президиум начал расходиться, секретарь райкома партии горячо пожал мне руку и поблагодарил за хороший доклад.
    
Да, патриотизм наш, несмотря на бедность, можно сказать, нищенскую жизнь народа, все же был высоким, особенно у молодежи. Народ Сталину верил и все беды приписывал местной партийной и административной бюрократии.
    
Этому способствовала и мощная пропаганда и агитация, которая оболванивала весь народ. Вспоминаю, как мы в дни коммунистических праздников, большинство школьников босиком, полуголодные, с красными стягами, но с гордостью шествовали по улицам этого маленького поселка и распевали песни о нашей «счастливой» жизни.
    
Но никто в те дни и не подозревал, что ожидает нашу страну, всех их через какие-то два года. Народ верил в непоколебимую мощь Красной армии. Никто и не подозревал, что наша армия, обескровленная сталинскими чистками, будет терпеть одно поражение за другим, попадать в окружения и котлы корпусами и дивизиями. Что в первый год войны около пяти миллионов наших стриженых солдат окажутся во вражеском плену.
    
Все это горькая быль.