Ваза на полке

Ваза на полке, луч солнца в глаз, чашка в руках большая. Белое облако, первый класс и середина мая. Скоро закончатся ранний подъём, школа, тетрадки, ранцы. Скоро каникулы, лето, в нём можно всю жизнь купаться. Чай горяченный - его налить, видно, придётся в блюдце. Вот. А потом потихоньку пить. Ну и пускай смеются. Воздух весенним теплом согрет, словно улыбка мамы. Тёмке купили велосипед. Новый, с зелёной рамой. Мы после школы уже три дня ездим на нём на дачу. Я - на багажнике, для меня велик большой пока что. С горки крутой (и подумать - жуть) с Тёмкой летим как птицы. Он - рулевой, за него держусь, только бы не свалиться. Тёмка педали крутит быстрей - горка, подъём, дорога. Он на три года меня взрослей - это ужасно много. День пролетит и заманит нас вечер в свою усталость. Небо темнее, девятый час, и до субботы малость. Надо бежать со всех ног домой. Ужин, диван и мишка, «Новости» слышатся за стеной, кто-то зайдёт за книжкой, и, как всегда, попеняет за содранные коленки… Только закрыты уже глаза - сплю, повернувшись к стенке.

Ваза на полке, экзамен сдан, радуга на ладонях. Книжками вновь завален диван, нотами подоконник. Снова пол-лета до сентября, скоро рябина-бусы. Снова пол-лета прожить, и я буду на первом курсе. Небо раскинулось высоко, солнце сияет в лужах. Тёмка на фото и далеко - он по контракту служит. Стал ироничен, в плечах широк, и рассуждает взрОсло. Лето проносится между строк вихрем и хочет после ровными строчками удержать хрупкое равновесье. Тёмкины письма легко читать, скоро мы будем вместе. Скоро приедет домой совсем. Я по нему скучаю. Круглые блюдца, черничный джем, полная чашка чая. Нынче с обеда жара опять, солнце лучей не прячет. Можно остаться и почитать. Можно рвануть на дачу. Круглыми блюдцами два колеса, велосипеда спицы, счастья безмерная полоса - снова лечу как птица. Та же дорога, тот же подъём, так же легко и пыльно. Вертятся диски как в немом стареньком кинофильме. После удушливой кутерьмы озеро как спасенье. Семь километров до тишины, вечер до воскресенья.

Ваза на полке, двенадцать дня. Сон в выходные долог. Дождик по крыше и камням будит нас перебором. Спать мы легли только в пять утра - ночь просидели рядом. Кто-нибудь помнит меня вчера? Нет, говорить не надо. Пусть всё останется в головах, милых и непокорных, в дымно-затейливых кружевах, пепельно-невесомых. Вечер был славен, прожит из слов, полон друзей и музык. День начинается с рукавов, ворот высок и узок. Нынче погода уже не та, хмуро и неуютно. Где ты, осенняя красота? Чаю когда нальют мне? Озеро белою пеленой, Тёмка, пожарь картошки. Чашка с сиреневою каймой, сладкий пирог в ладошке, руки любимые на плечах - нет ничего добрее. Мы прогуляемся на причал. Волны ласкают берег, ветер прохладным обнял кольцом и норовит за ворот, небо заглядывает в лицо. Скоро обратно в город. Скоро обратно - в серьёзность, в труд, каждый в свои заботы. Будни закрутятся, побегут с завтра и до субботы. На остановку не опоздать, вроде автобус в восемь. Столбиком время пересчитать. Двадцать восьмая осень.

Ваза на полке. Котёнок в дом. Новый кредит с получки. В детской всё к вечеру кувырком, да и с утра не лучше. Воздух из форточки всё свежей и не даёт согреться. Осень на фото, июль в душе, майское счастье в детстве. Вот бы обратно на тридцать лет - маме в ладонь уткнуться, Тёмкин зелёный велосипед, чай горяченный в блюдце, белое облако, первый класс, три выходных до лета, горка крутая и солнце в глаз - всё потерялось где-то. Бусы распались, съелся пирог, ноты уже не звучны, письма прочитаны между строк, и не придумать лучше. Дни завершаются всё быстрей - с прошлыми не измерить. Мы стали выше и добрей - хочется в это верить. Долгие зимние вечера ласковы и привычны, куплены кофты и свитера, связаны рукавички, ночь растворяет по окну хрупкий узор морозный. Мы выбираем тишину и подышать под звёздным. Ёлку пушистую во дворе Тёмка украсит первым. То, что задумано в декабре, сбудется непременно новым подарком в его руках, прежней любовью в сердце, в разных сезонах и веках. И никуда не деться.