***

я усталый старый скупой старик,
что заплатит дважды, четырежды, за троих,
сколько нужно ссыплет грошей в карман.
чтобы не давили на стыд и срам.
да, мне двадцать, и все дела.
голова по-прежнему весела,
нет похмелья и сил полно до утра,
чтоб впиваться в простыни, жечь тела.
чтоб орать безудержно: это я,
я уже могу, я сильнее зла,
я воюю с хамством и суетой,
ради хмурой вечности, за стальной покой.
но когда меня разъедает бег,
когда нет ни проигрышей, ни побед,
когда город давит на мой обет,
что-то старит мой личный дориановский портрет.
может это закон такой, сохранения сил?
чтоб он пришел - главное, не просить?
не считать как мелочь щелчки минут,
Никогда не проси - сами все дадут.
я была бы Верой, и несла бы себя со сцены
набивая себе карманы и замыкая клеммы,
мои юноши льнули бы к мониторам
почитать про себя, про мои притоны.
ну а так я просто смешное дело
я пишу, говорю и думаю неумело
я всегда хочу чтобы было честно
быстро, правильно и небрежно.
я читаю Бродского вечерами,
напеваю мантры звонками к маме
я не знаю, кто мне теперь нужен.
есть болиголов и коньяк на ужин.
у меня осталось четыре жизни
все они - в названиях полок книжных
на ошибку право есть только трижды.
что уже не мало, уже не лишне.
так чеканят мячиком  у стены
и играют в детские городки
ты ползком обстрелам его вопреки
не грусти, моя девочка, let it be.