История с историей. Введение

                «…И вот где-то в середине 16 века С.Б.Один
                действительно стал всемогущим, решив ура-
                внеие   Высшего  Совершенства. Он мог всё.
                И  одновременно  не  мог ничего, потому что
                краевым  условием  уравнения  было,  чтобы
                чудо никому не приносило вреда. Никому во
                Вселенной.  А  такого  чуда  он   представить
                себе не мог. И  он  навсегда  оставил магию.»
                АБС. «ПНВС»

Когда я начал изучать
«Свидетельские показанья»
«Дюмы», то стал я примечать
И обратил своё вниманье
На то, что каждый новый том
Он открывает датой точной,
Чтоб год запомнили потом.
И это делал он нарочно.
Вниманье-то я обратил,
А вот конкретного значенья
Я факту дать не поспешил,
Предавши тезис тот забвенью,
Что «никакое «ж-ж-ж» спроста
В серьёзном мире не бывает»,
Дюма б «за так» писать не стал
(Умом я задним понимаю).
И про «Великий Перелом»
Спокойно сказку сочиняю,
Не позаботившись о том:
Я время  верно ль понимаю?
В основе сказки был сюжет,
Как Карл девятый здесь скончался,
А брат его на много лет
«И.О.Царя» здесь оказался.
Я стал отыскивать «следы
Героев в глине» жизни нашей,
Где были в их руках бразды
И где «варили власти кашу».
В «Истории» Карамзина
Искал «следы» моих героев.
Она мне разъяснить должна,
Когда произошло такое,
Чтоб годы смог определить,
КОГДА случился «мор» на Небе,
КОГДА «принц датский» «Быть-не быть»
Сказал, увидя тяжкий жребий.
И вот признать я принуждён,
Что «С.Б.Один», маг чудесный
(А у меня он – д‘Юмадон)
Навек оставил Трон Небесный,
Когда ПЯТНАДЦАТЫЙ шёл век!
Стругацкие же повесть дали,
Где действовал сей человек –
И век ШЕСТНАДЦАТЫЙ назвали.
«Описка, видно», – я решил
Но ведь Дюма, пиша про Карла,
Нам ту же дату сообщил!
Так где же истина лежала?
Карамзина ли мне винить,
Что вычисленье моё сбилось?
Но стал мной Бог руководить –
Противоречье разрешилось.
Рок, что начертан надо мной,
Явил ещё одно знаменье:
Труд по истории земной –
Новейший! – сделал мне явленье.
К концу уже пришла, видать,
Безмозглая, слепая вера,
Сомненью стали подвергать
Сам катехизис Скалигера.
И там, где «щупали» труды
Почтеннейшего гугенота,
Узрел я странные следы,
Весьма похожие на что-то,
Давно знакомое. И вмиг
В истории, ещё не рытой,
Послушной памятью настиг
Судьбу я физики разбитой.
Я вспомнил тщетные труды
Тех археологов от веры,
Что рыли реку без воды
В стараньях без ума и меры,
Стремясь раскопкой подтвердить
Жизнь и деяния Иисуса
В истории, готовы срыть
Всю Палестину без искуса.
Мильоны тонн сырой руды
Для грамма веры пролопатить
Они готовы. Но труды
Обречены напрасно тратить.
Сей труд мне снова подтвердил
Давнишнее моё сужденье:
Не трать ты на лопату сил,
Лишь укрепишь ты заблужденья.
Увидел я: не в том беда,
Что ищут то, чего не было,
А в том: НЕ ТАМ И НЕ ТОГДА
Былое всё происходило!
И разгребая сотни тем,
Сердцам историков что милы,
Сакраментальное «Зачем?»
Опять мозги мои сверлило.
И изучая том второй,
Где Русь просчитывали братцы –
Фоменко с Носовским, – порой
Не просто было разобраться.
Но понял я не без труда:
Всё, что меня интересует,
Произошло не в те года,
Что Ники Карамзин рисует.
Опущены на сотню лет
Вглубь древности событья эти.
А если их «поднять», то нет
Героям места на планете:
Чужие там «следы» стоят. 
И вынужден был обратиться
К другим «следам», что в «глине» в ряд
Смогли тогда запечатлиться.
Герои нужные Дюма
Все оказались рядом вместе,
Как им велит «Дюмы» роман.
И век ШЕСТНАДЦАТЫЙ  на месте!
И значит, можно избежать
В истории Небес тумана,
Достаточно лишь разгадать
Тот скрытый смысл «Дюмы» романа.