Легенда о Мелузине и Орио

Венецианская легенда о рыбаке и сирене

Этот сюжет я почерпнула из старинной венецианской легенды «Рыбак, который женился на сирене», пересказанной Альберто Тозо Феи (Alberto Toso Fei. Leggende veneziane e storie di fantasmi. Guida ai luoghi misteriosi di Venezia) и переведенной на русский язык Светланой Блейзизен (ака Lucia)
Сирену в этой легенде зовут Мелузина. Но, не надо путать ее с феей Мелузиной, родоначальницей династии Лузиньянов, -
о ней рассказал Жан де Аррас в своем романе «Le livre de Melusine», который был написан в промежутке между 1382 и 1394 годами по заказу Жана I Великолепного, герцога Беррийского (1340-1416), и предназначалась в подарок его сестре Марии, герцогине де Бар.
Не буду останавливаться на сюжете романа Арраса, а скажу только, что с венецианской легендой он не имеет ничего общего. Тем не менее, древнейшая легенда, пересказанная Аррасом и относящаяся примерно к первой трети VIII века, перешла в средневековые легенды многих других стран, во многом видоизменилась, а имя Мелузина прочно закрепилось за «духами» вод, русалками, сиренами, ундинами и другими полуженщинами-полурыбами или полузмеями.
В венецианской легенде о рыбаке и сирене даже сплелись два варианта – Мелузина предстает вначале с рыбьим хвостом, а затем превращается в змею.


Сказания Венеции прекрасной
Ни временам, ни судьбам не подвластны.
Под сводами ажурными сонливо
Хранят их талисманы молчаливо.

И в портике Священников старинном,
Где сумрачен рассвет, и ночи длинны
Легенду ветер с моря навевает -
Там души двух возлюбленных витают.

Вот начинает ветер свой рассказ,
Как Орио-рыбак, в который раз
Ночной порой забросил сети в море,
Надеясь вытащить с уловом вскоре.

Пред ним простор индигового мрака,
Над ним сверкают звезды Зодиака.
Кругом покой… лишь плещется волною
О лодку море пеной кружевною.

Но вот жемчужный свет в воде блистает -
То как звезда горит, то тихо тает…
Дитя морских глубин попало в сети,
В просторах водных невод не заметив.

Рыбак испуган призрачным фантомом…
Но нежных колокольцев тихим звоном
Звучит прекрасный голосок из моря:
«Ах, отпусти, не причиняй мне горя»

И видит Орио, изящная сирена
В его ловушке оказалось пленной.
С чудесным бело-мраморным лицом
И рыбьим, в чешуе златой, хвостом.

С пленительною девой Мелузиной,
Поднявшейся со дна морской пучины,
Рыбак проговорил часы ночные.
Но Феб, расправив крылья золотые,

Расцветил горизонт и гладь морскую…
Домой вернулся Орио, тоскуя.
И, только вечер спустится - к отливу
Спешит скорей, чтобы увидеть диву.

Как ночь пройдет в беседах – не заметит,
К утру же рыбой полны его сети.
Рыбак влюблен, и просит Мелузину
Оставить навсегда морей стремнины,

И грот у острых темных скал туманный -
Чтоб стать его супругою желанной.
Сирена благосклонно отвечает,
Что в Орио она души не чает.

Но чары колдовские будут сняты
Как канут в море трёх седмиц закаты,
Пока ж дела волшебные вершатся
Они не могут под луной встречаться.

Когда же трех недель истают сроки
Заря позолотит восток далекий,
Пройдет земная тень над лунным ликом
Воспламенится луч над горным пиком –

И, как морские феи обещают -
Слова заклятья древнего растают.
Сирены упадет с нее личина -
На берег сможет выйти Мелузина.

Томительно тянулись дни недели.
Субботу третью волны отшумели,
Но Орио решил нарушить сроки –
Столь в испытаньи было одиноко.

На берег он идёт, спеша к отливу -
Там пусто… только волны белогривы
Ракушками шурша уходят в море,
Как будто шепчут о грядущем горе.

К полночи уже время поспешало,
Ущербная луна над морем встала.
Рыбак при свете бледном увидал
Как между илистых и хмурых скал

Искрясь, кольцо в кольце свивая
Пред ним змея лежала голубая.
Увидев человека – устрашилась,
И в глубине морской поспешно скрылась.

Но тут раздался голос Мелузины:
«Зачем в субботу ты пришёл, любимый?
Теперь с себя заклятье я не смою -
Быть суждено мне в этот день змеёю.

Но коль любовь твоя ко мне сильней
Чем злые чары давних мрачных дней -
Соедини свою судьбу со мною,
Поклявшись мне под светлою луною».

Так, вскоре свадьбу пышную сыграли -
Торжественно огни в домах сияли.
И жемчуга на шее Мелузины,
Хранимые в сокровищах старинных

До сей поры, загадочно светились…
К утру лишь гости все угомонились.
И зажили любя, в судьбе счастливой
Простой рыбак с морскою юной дивой.

Но, в счастьи промелькнули мимо годы…
Наряды переменчивой природы
В сезонах расцветали и сменялись,
И нити дней невидимо сплетались

В богатстве, изобильи и покое.
Детей в семье уже родилось трое.
Казалось – счастье вечно будет длиться…
Но Орио пришлось с судьбой сразиться.

Когда одной зеленою весною
Нежданно дом их был объят бедою.
Как черный вихрь нежданная кончина
Забрала душу бедной Мелузины.

И перед смертью дева попросила -
Чтоб дух ее прискорбье не томило -
Похоронить останки при отливе,
Где внемлет звездам бег волны ленивой.

Испил рыбак сполна из чаши горя -
И, что ни ночь – спешил скорее к морю,
Там сокрушался в звездном свете хладном
Как тяжко жить ему и безотрадно.

Молился, с плачем глядя в небеса,
В душе своей не веря в чудеса.
Когда же солнца луч на брег ложился
Туман соленый над водой клубился,

И образ женский, сотканный из пены
У скал вставал и таял постепенно…
И чудилось, что в шепоте прибоя
Звучит: «Не плач, я все еще с тобою …»

В богатом доме было все как прежде:
Чисты на детях пестрые одежды,
И яства на столе стоят в достатке…
Но, Орио замыслил, что украдкой

Он проследит, соседка ли приходит,
Обед готовит и огонь разводит
В камине жаркий. И в субботний вечер
Рыбак вернулся раньше, чая встречу.

Но отворивши в дом высокий двери,
Глазам своим бедняга не поверил,
От ужаса душа затрепетала –
Змея там, греясь у огня, дремала.

Услышав скрип петель - глаза открыла,
И словно взглядом Орио просила
Не причинять ей зла, затем пугливо
К двери рванулась, но рыбак гневливо

Топор схвативши, справившись со страхом,
Ударил - кровь змеи зарделась маком…
С тех пор их дом стал холоден и горек,
И вечером стенало в шторме море.

Вздымались из глубин валы морские
Как чудища и страхи снов ночные,
И ветра стоны душу истязали,
Крутя волнами темные спирали…

Рыбак не мог плач сердца заглушить,
Безумных помыслов пыланье угасить -
Клинком холодным мысль его пронзила –
«Моя рука любимую убила!»

Так, сокрушаясь, с горестной тоскою,
Он торопил к концу бытье земное.
И годы в вихре проносились мимо,
Светил менялся бег невозвратимо.

Ночами, у поющего прибоя
Сидел рыбак, не ведая покоя,
И, в раскаяньи плача и стеная,
Всё ждал, что в водах нежно-голубая

Сверкнет звезда, и лик его любимой
Покажется в волнах неутомимых…
Но те у ног лишь пену оставляли,
Да бисером песчаника играли.

Или, застывши под луною, в штиле,
У скал пустынных раковины в иле
Небрежно бросив, в тишине рассветной
Молчали – безучастно, безответно…

И вот уж стал рыбак согбен годами,
С лицом в морщинах, с белыми власами…
Придя на брег цветущею весною
Он в небесах с вечернею звездою

Свой взгляд соединил, и вдруг услышал
Звучащую у грота, в темной нише
Мелодию… Знакомый голос нежный
С любовью пел, играл с волной прибрежной.

И милый образ девы над водами,
Серебряными сотканный тенями
Возник, и звал с собою, где кружился
Астральный свет - и к небесам стремился.

Тут понял Орио – настало время
Оков своих телесных скинуть бремя…
Что нить его судьбы плелась незримо,
И завершила круг неумолимо…

Блеснул над морем первый луч рассвета -
Растаял возглас тихого куплета.
На запад звезды медленно клонились,
Их души навсегда соединились…

Когда, звеня тончайшею струною,
Повеет ароматный бриз весною,
Уходят тени, тихо угасая,
И дышит море, волнами играя,

Омыв гранит солеными слезами -
Прислушайся… хранимую веками
У портика, среди камней старинных,
Услышишь песню нежной Мелузины.