Средь таких впечатлений

Время осени уж истекает, и вот
ветви голые остро торчат в небосвод.
Промокая платочком холодный здесь пот,
созерцает каким-то безжизненным взглядом
всё лицо из толпы одинаковых лиц:
в мановении крыл голодающих птиц
облегающий кожицей веер из спиц,
и костлявые ручки зонтов пеших рядом.

Водит нищую пёс — лабрадор, поводырь.
Кто-то шепчет зловещую будто латынь.
Впавший в ступор один, зацепившись за штырь,
клерк таращит в рванину глаза саркастично.
Ход трамвая — в зубах отдающийся лязг —
удаляет вдаль сцену семейную дрязг.
За плечом продавщицы в сканворде Дамаск
отгадав, ничего не сказал я привычно.

Гражданин, облачённый до голени в плащ,
вызывает у спутницы бешеный плач
потому, что лишь чёрствый как сердце калач
средь настоек рябины, упав, не разбился.
Забивает в асфальт посекундно как гвоздь
с набалдашником сук — гражданина-то трость.
Поперёк горла будто бы рыбная кость
это встала, когда в перерыв торопился.

Карусель опустевшую старый вертел.
Оглашать жутким скрипом вертушки удел
сонм усеянных геометрических тел —
безобразные здания, рёбра их, грани.
Средь таких впечатлений особенно жгуч
озаривший твой света единственный луч.
Он, согрев, скрылся снова за толщами туч,
что ещё побольнее растравит, изранит.