Всё брезжит нечто городу и миру...

*  *  * 


Купив билет в июльский Мариуполь,
не тронь грязцы холерного копытца.
В окне плацкарты свет скользит на убыль,
и тамбур козьим запахом клубится.
Опять не спишь всю ночь в чаду вагона.
На кой же снова песня - ноги в руки?
Но кой опять по сгонам полигона
на стыках рельсов-нервов множишь стуки?

Не спи - не доезжая Таганрога,
ты выйдешь на вокзале "Мариуполь",
где в зное всё ещё гудит эклога
про сталь Азова, про руду и уголь -
про всё, что, ни за грош, гоп-стопом банды,
первичным накопленьем капитала,
проглочено. А цветики и банты
Мальвин, и голубкИ - лишь робко-вяло

подсвечивают площадь у театра...
О, город-сад, понятий заповедник!
В игре форматов и в нарезке кадра,
ты - не виновник, лишь добряк-посредник
в слиянье доз абсурда и металла...
Аз впал в Азов. Заказник Азиопы
базарной пеной тутошнего нала
топ-сотни приумножит и нон-стопы

безрыбья. Утомились напрочь греки.
И мы, мои хохлы, ума от горя
не отделили... Поднимая веки,
я в кои веки брошу взгляд на море -
совсем не ради ловли вибриона.
Чума на суше близится к Шекспиру.
Но сквозь пространство и сквозь время оно,
неутомимо и неутолённо,
всё брезжит нечто городу и миру!