Он встал. Уже не император...

Он трус, он чувствует с запинкой,
Но будет, — час расплаты ждет.
Кто начал царствовать Ходынкой,
Тот кончит, встав на эшафот. (Бальмонт)

Он встал. Уже не император.

Глава семьи. Отец и муж.

Хмельной и бритый провокатор

Был в приговоре злобно краток,

В расстреле сих невинных душ.

Одиннадцать. Скорби, Россия.

Молись за прерванную жизнь.

Ты вновь прельстилась басням змия -

Так был погублен и Мессия …

Ты гибнешь в лихорадке тризн.

Остановись. Безумства песню

Горланят в кожаных плащах

Те, кто погряз в кровавой мести,

Лишён твоей исконной чести,
И не умеющий прощать.



Да, эшафот. Голгофа. Плаха.

И те ступени ночью, вниз,

Где мальчик не дрожал от страха…

Обнял отца. И ждал размаха.....

Там в унисон сердца слились…

Распят «Кровавый» за Ходынку.

А дальше новые «царьки»

Искали в новый рай тропинку,

Спуская русскую кровинку

То под гопак, то под лезгинку…

А Русь ныряла в кабаки.

Залить ли горечь, толь без божье…

Моя забитая страна.

Иди к кресту…У сих подножий

Ты плачь и кайся…Бог поможет.

На нас на всех лежит вина.

Ты претерпи. Спасенье будет.

С чела сойдёт кровавый пот..

И Гефсиманский дух разбудит,

И явит новоцветье судеб,

Что проклянут  тот эшафот.

И как от Сифа, вновь, навечно,

К своим священным родникам,

Отправятся лечить увечья,

Дыша живым и человечным,
И станут ближе к небесам.