Джон Остин. К вапросу о русской филологеи

                Часьть первая
 
В каторый рас преступаю к объяснениям самому сибе и акружающей миня увожаемой публике, чьто я думаю о стехах. Вот, напремер, квам пришол чилавек – ну, не чилавек, женщына. И она нанимаетца нянькой квашему рибёнку. Вы созванились. Она прешла. И вы видете пьяную вусмерть женщину со спущенным левым чюлком, в измазаной юпке и растёгнутой до пупа кофте. Неужелиже вы назовёте иё няней вашего дитя? Конечно нет! А ведь у ниё две ноги, две руки и галава, как увсех. И завтра она станет трезвая – да самого вечера! Не хочете всё равно? Пачему?
Увас сламался кран водопроводчика. Вы прегласили мастера из Жэка. Он пришол со скрипкой и спорога сыграл вам Страдевари и Поганини. Патом расказал, что пошол работать от бизденежъя. А да этово играл в аркестре. Всю жызнь. И некогда – слышити – некогда не чинил кранов! Ваш у ниво первый. Не пустете? Почиму?
Вы умеите играть в карты и сто рас обыграли жыну или саседку. Отправили заявку на меровой чимпионат по покиру – а приглашение так и не пришло. И World Poker Championship прошол без вас. Жалко их, конечна, но – пачиму? Чьто им мишало?
А вот напесание аднаво (аднаво!!!) токо слова с ашипкой можыт сказать чилавеку, наскоко вы грамотны или дажы нет. Естественыи ашипки и апичадки непричом. Ани ни в счет. Чесное слово дайу, можит! Премеры? А апосля! Когда адин из песателей ищо раз захочит гденибуть публиковаца. Или у тех, кто иму уже на другой страницы атказал.

                Часьть вторая

Имея счастье пару раз быть судьёй по твордческим искам наших шедевропатов, позволял себе сказать про плохой стих: Фи, гаварить неачем! За что бывал бит нещадно батогами. Всё казалося мне, что любому читателю на глаз (и даже автору – о, свитая наивность слепого!) это оченьвидно. Фигушки! Аказываетца, чилавеку надо привлечь критикофф авторитетных, и чьтобы уних в примере (у Белинского, скажем) был тот самый иво-автора стих. Иначе – шедевр, и точка! Но атветить за базар это ещё ладно. Камедия человеческих амбицилов, аказалось, распрослоняется ещё дальши: Ругаем бывал за то, что непризнал стих безусловным шедевром вслед за иво автором! То-ись, за то, что сразу же не похвалил! Так и вспоминается анекдот из реальной жизни в студенческом общежитии одной моей доброй знакомой. Годы были семидесятые. Они решили разыграть новенькую. Каждый вечер, когда по радио, в десять или одиннадцать часов, играли Государственный гимн республики, они приучили её на собственном примере вставать в ночной рубашке строго прямо на кровати или возле неё, не помню, в течение всего процесса. Им было весело. А мне грустно без всякого гимна – высокая музыка сфер перебивается всяким разным кваканьем. А я не японец. И даже автор тоже. И потом – одно дело сказать: «Лигушко прыгнуло в прут». И савсем другое – сидеть на берегу и слушать ква, представляя сибе токкату и фугу ре-минор под это дело. Разные это вещи.
               
                Часьть третья

Вы наверна падумали что атабразил (ф первой часте) тока адин аспект настоящей паэзии, и были правы. Но просто этото, что сразу брасаица вглаза. А веть в стехах есть ещё и садержиние (маленький мальчег купил пулимёт), и настроение (Придика мне усталая на груть! Зачем тибе дружыще мучеть кошек?), и даже паэтичность-леричность, но с чем эту дрянь едят никто незнаит а все претваряюца што панимают. И ещё – всё харашо в стихе, а четать его и скушна, и незачем. Пирихода мыслЕй нет, удара влоп. А то и ниже. Но a такие высоты мне как иностранцу дажы взабиратца страшно. Лудше преглашу каво з главной.
С увожением,
Водопроводчик 2 разряда Д.О.

25.10.11.