Колокол. На смерть Марины Цветаевой...

(авторское виденье трагической гибели поэта; неоконченная поэма)


Ты – пышущий костёр!
Характер твой – остёр.

Над носом – выступ броневой,
На плечи – локон золотой,
Во взгляде – приступ роковой,
Сияньем налитой!

Пожар безумный – ты –
В пылающем дому
Многоэтажном и
Отдавшемся дыму!
Безумцы-люди из
Всех окон и дверей,
Выбрасываясь вниз,
Спасаются скорей!..

Такой душой: рассвет
Встречающей любя, –
На перепутье лет
Я повстречал тебя…
------------
Все песни, всё, что о тебе,
И без меня «слилось и спелось».
– Чем, кем я был в твоей судьбе?..
Что там… – Оброненная мелочь!

Как ворох осенних листьев,
Лежат на столе твои письма:
Обёрнутые, в переплёте –
Пером, оброненным в полёте.

О, зачем, для чего столько писем-тревог
Через век – отослала?!
Вот, скитаюсь и я, не имея дорог,
«Словно утром – с вокзала».

Твои письма ножами впиваются вдруг
В кожу слабого тела.
Но! – Сейчас доскажу, допою тебе, друг,
Всё, что ты – не допела.
------------
К чему на бога упованье,
Коль разделили нас вконец
Ни времена, ни расстоянья,
А немота глухих сердец…

Плачь!.. Не с таким ли сердцеедом
Ты повстречалась в эту зиму,
Что память оживив, впоследок
Из сердца вынул – сердцевину…
Я на твоих весах был взвешен. –
Измерив сердца метрономом
Того, кто был смятен и бешен,
Ты назовёшь ли – гастрономом?

И я не фаталист, но всё же,
Как и тебя – в часы разлуки –
Меня больная совесть гложет,
И сердце рваться хочет… Муки!

Хочешь, я тебе судьбу предскажу!
Хочешь, я тебя пером порешу!
Разрешу твой путь – тебя не спрошу! –
Твою душу до нутра всполошу!
То, что я расскажу,
Что пером опишу –
Ты пройдёшь. Верь не верь –
Ты войдёшь в эту дверь!..

Ложь и намёки – неуместны!
Моей рукой печать снята
Тысячелетий!.. – Мне известны
И ахиллесова пята
Твоя, твоё былое, даже
Твоё грядущее… По мне
Твоей судьбины нету краше:
Скакать на огненном коне!..
------------
..Ворошки озябли, нахохлились голуби.
Термометра столбик застыл. От домов
Клубящимся паром диск Солнца – заслоненный, -
Не помнила область таких холодов…

И в эту безвестность, безветренность стылую
Ты ринулась, будто в родную стихию. –
Да просто оттаяли строки застылые:
Дороги кривые, погони лихие…

Пусть тебе – дальний путь!
Будь людей ты смелей!
Сквозь зеркал своих муть
Ты увидь: кораблей

Отплывающих дым…
(Он тобою любим,
Этот горестный дым,
Он тобою любим…)

У подножия гор –
Город… (Тот и не тот.
Может – брат, может – вор
Там… Но колокол бьёт!)

Знаешь ты – что судьба,
Что видение – явь…
И на те берега полетишь ты стремглав.
(Доверяясь мечтам!) По хребтам, по горам.
Отдавая крестам дань
И тягостным снам…
------------
И это море дальнее
Белесым льдом заковано!
(Как имя твоё тайное,
Лишь в глубине – взволновано..)

Но минут дни холодные,
И глыбы-льдины взвесятся,
Растопятся… И море то
Воспрянет! – На; три месяца…

Так, с предгорья восхищая море,
Ты с горою этой встретишь – горе.
Гору горя! – От людской руки.
Стынет море – от мирской тоски…
------------
А в полуночной тьме – будто скалы на грудь,
Змеем горло сдавив, не дают продохнуть…
Зарыдаешь в ночи, вопрошая свой путь, -
Для того ли ты шла, чтобы лечь и уснуть?..

Если спросишь о том у холодных ветров,
У высоких хребтов, у морских берегов,
То язык обретут и поведают вдруг:
– За две тысячи лет завершается круг…

И из тысячелетий встанет
Подсказанная снами память…

Как любила себя – в отраженьи зеркал,
Как, копыт не щадя, конь-огонь проскакал!
Как творила стихи за древесным столом,
Что ложились на душу горящим слогом.
Как хотела порой ты уйти – на покой,
Как венчала себя с бечевою петлёй…
И поймёшь ты тогда, что себя порешив,
Расчертила свой путь –
Путь бессмертной Души!..

Только реки и дни не воротятся вспять.
О тебе говорить – что роман написать!
О, тебе ли не знать, как по краю ходить,
Без сомненья порвать связь и прошлого нить.
Как скалу покорить –
Покорится скала!..
Эту чашу испить
Ты готова до дна…

На шею – тяжкие хому'ты,
На ды'бы – конь!
Разминовенные минуты
Сожмёшь в ладонь!
О всех – любимых и незваных
Ты вспомнишь в миг,
О тех – таинственных, желанных
Из красных книг…

И ты заснёшь… Сон: будто шабаш
В твоём дому
Сменяет мертвенную пустошь
И немоту!
И ты проснёшься. Глянешь в окна.
(Коль спать невмочь)
Поймёшь – безлунна и бессонна
Царица – ночь…

И вот, рассказанная снами,
Тысячелетий встала память!
Стучатся мёртвые костями –
Да из гробниц!

И ты виски сожмёшь пальцами,
Бросаясь ниц.
Ты вскрикнешь и начнёшь царапать
Ногтями пол.
Древесным соком – слёзам капать.
Так рубят ствол,
Тысячелетия стоявший,
Но вышел срок,
И прораставший стал упавшим
Промеж дорог.
Тогда ты проклянёшь вершины
Своих ветвей.
(Опять возжаждешь: чтобы в жилы –
Да нож острей!)
Тогда ты осквернишь высоты
Проклятьем лет,
Ты отречёшься от охоты,
От «да» и «нет»…
Гордишься ты, что ты – Царевна.
Но – хватит бед:
Приносят всё ж и королев на
Алтарь побед.

Ты выдержишь ли натиск страшный –
Вторженье зла.
– Рука, вознесшая однажды –
Куда вела?! –
Возмолишь. Не найдя ответа,
Поймёшь: тупик,
Страсть-молодость сглотнула Лета,
Несветел лик,
Во тьму твои глаза запали.
Так Дух, томим,
Средь замка своего развалин
Ревёт – один…
------------
И в четырёх стенах – без света,
Без утешенья и ответа,
Но – с холодом ножей двуострых
И страхом, в своих перьях пёстрым,

Пронзающим, как ветер в стужу,
Как рябь – в осенней стылой луже.
Одна. И как всегда – одна –
Чтоб чашу полную – до дна…

2004