танец Наяды дочери Зевса

                Говорят, моя строка про любовь,
                что так горька, детям хуже яда…
                Детям дайте Маршака – а меня  не надо.
                В. Фёдоров


I  —  мантра Любви

 как мантру, как заклинанье -
 проповеди нам: «любви….»
 и из изгнанья и в изгнанье
 одной тропой жизнь раскроив
 на сам себе слуга, подёнщик,
 свой самый самый верный друг
 как по-старинке реки бакенщик
 одев в цветные огоньки разлук
 - мы – люди, нас легко предать,
 убить, обидеть, разлюбить, – не раз!
 ты знаешь,  могла я  и не увидать
 тогда твоих печальных глаз
 но всё что стaлo большим горем
 яснее дало вдруг понять
 чужой душе – пыланье солнца
 лишь угли – и её на них не танцевать
 а я видала, как молодая адыгейка
 на битых стёклышках плясала
 в тон бородинской пляске смерти
 босыми ножками сверкала
 дочь древнего земли народа
 готовы сбросить покрывала
 князьям приезжим вы в угоду?
 Твой танец – вещая на’яда.


II — заклинание

Невыносимо тебе присниться
 Невыносимо с судьбой смириться
 Невыносимо тревожной птицей
 Невыносимо в рассвет разбиться

 А ты всё веришь в рассвет? немножко…
 Сметенный вихрем твой мозг упрям.
 Ты знаешь, Боже, как это сложно
 Разбившись об земь – собраться в храм

 Невыносимо горят сюжеты
 Невыносимо идут во грядый
 Невыносимо зима, как  лето
 Невыносимо в веках распятым

 Читаешь книги и видишь – лживо
 И что теперь скажи терять?
 А воды детства текут игриво –
 Им знать не знать за эту память

 Невыносимо в осенний день
 Невыносимо горчит листва
 Невыносимо темнеет тень
 Невыносимо звучат слова

 По тротуару идешь весталкой,
 Как будто стерта та тройка лет.
 Каштаны бьются о землю, старка
 Не может смыть полночный бред


III —  приход в мир

как тени, друг мой, не рождённые,
 лишь для каких-то призрачных утех,
 мы в этот мир приходим разоокрылённые
 под перестук монет за время для потех,

 и если спросишь что-то о рождении –
 тебя в осиротеньи не поймут;
 у них ты точка в непересечении,
 и вне пространственный бермуд


IV —  отречение

А потом они скажут :
 Вот! это Кеплер его попутал,
 Что же новый его небосвод?
 Восемь звёзд –это, брат мой, худо.
 Что ты путаешь наше небо,
 Что ты дразнишь его мечтами?
 Людям нужно вина и хлеба.
 Галилей – ты не новый Навин.

 Что ты путаешь наше небо,
 Что ты дразнишь его мечтами!
 Людям нужно вина и хлеба.
 Галилей – ты не новый Навин.

 И о солнечных пятнах, право,
 Не тебе говорить математик.
 И как мог за Коперником снова
 Центр мира смещать – еретик.
 И в ответах перед судом
 Как-то ты так настойчив смело,
 Что тебя надо жечь огнём -
 Вот какое печальное дело.

 И в ответах перед судом
 Как-то ты так настойчив смело,
 Что тебя надо жечь огнём -
 Вот какое печальное дело.

 Кто же ересь твою поймёт,
 То пойдёт к своему Рубикону.
 Галилей, ты слепец , Бог ждёт
 Отрекись от своих законов.
 Отрекись глупцам вопреки:
 Кто из умных тебя осудит?
 Отрекись, Галилей, отрекись,
 Мне от этого легче будет.

 Отрекись глупцам вопреки:
 Кто из умных тебя осудит?
 Отрекись, Галилей, отрекись,
 Мне от этого легче будет.


V —  прощальная песнь

Девушка пела в церковном хоре
 О всех усталых в чужом краю,
 О всех кораблях, ушедших в море,
 О всех, забывших радость свою.*

 Сто лет прошло и  нет той девушки,
 Пленившей голосом небесный  луч,
 Вам пиров жребий рассыпал денежки,
 Храм покосился  у дольних круч.

 Так с каждым годом – усталых больше,
 И с каждым парусом – уходит свет,
 Забывший море, кому он должен,
 Тот ветер гонящий полночный бред?

 Там на чужбине – луна круглее,
 Там небо выше, теплей земля,
 А здесь лишь пальцы твои немеют,
 Как пилят ветхие с мреж  тополя.

 Струился голос высок и тонок,
 В обитель звал Небесных Врат,
 И тихо плакал малыш спросонок –
 Неисповедимо алел закат.


*из Блока