Санта крэзи

(ПРОЛОГ)               

ВОЙДИ В МОЮ ДВЕРЬ, Я УЖЕ НАРИСОВАЛ СВОЙ
ПОСЛЕДНИЙ РИСУНОК О ДНЕ,
КОТОРЫЙ Я ПРОЖИЛ В ДАЛИ,               

1987.

                (под проложевик)      
Возможно, мне уже никогда не понять,
тех, кто держит ручку зонта.
Но я ещё надеюсь увидеть свой дом, в образе лесного цветка.
Я никому не предлагал, судить мои слова,
а если вам не нравится тогда от винта!
Но дай вам Бог весны и света в пути!
               
1992г.

                «С А Н Т А – К Р Э З И»
                «Святое безумие»
                1994г. май-июнь.
               

Глубокая ночь, а я жду какого-то чуда. Мне никак не уснуть, я смотрю на её лицо на стене и не могу понять, отчего мне так трудно. Здесь что-то не так. Здесь все на цепи, которую выдумал сам. О святой Серафим! Я голоден сном, но, боже мой, что со мной? Я смотрю на её лицо со стены.
Какого чёрта мы здесь? Прости меня Боже. Мне хочется петь и играть, но все уже спят и никому нет дела до игр. А мне грезится лес, лес на берегу моря и тысячи флейт встречают рассвет. Мне хочется петь и играть на моей гитаре. Господи! Какого чёрта я здесь?
Однако же тут не плохо. Бесплатный цирк, режим под прессом. Есть телевизор (хоть я его не люблю), есть радио и магнитофон. Я сюда приволок груду книг, друзья принесли мне ещё, но, чёрт побери, Боже мой! сегодня безумная ночь, таких я не помню уже почти вечность, когда весь мир под твоей головой, в ногах облака, падение?
Что за бред?! Прости меня Господи, прости меня Господи, я право намерен был спать, как заведено в этом мире, чтобы вернуться живым, иначе можно не встать.               
               
Я почти каждый день во дворце у Бога, кладу земные поклоны.
Я там так счастлив, мне надо там так немного…, а потом я иду на берег к затонувшим судам и с крыш их веду свою речь, на маленькой флейте и ветер срывает мне шляпу, когда вокруг почти уже храм. А я смеюсь и плачу, вместе с чайками и мой танец летит, по невским волнам.
Так я зову Его!
Так я зову Его!
Я открываю дверь, но мне до сих пор, ей богу темно.
Мне нужны двери в лес. Я иду туда, где вечный цвет, посторонние сны мимо моих коней. Я иду стучать в двери леса. Я иду туда, где меня больше нет. Постовые слёз готовы к атаке.
Это я? Это я? Это я?
Нет! Я иду стучать в дверь, за которой лес.
Я пуст как банка от пива, насыпьте в меня зерно и я буду рад повторять за ним, то что выше понятия моего. Но не всё ли равно, если нас почти уже нет? Совсем ничего не осталось. И так томительно близок рассвет и так мучительна, сумерек злых усталость, прости меня Господи.
Если двери неба уже навзничь, цепче ноги и руки, ветер не знает пощады. Если больше не спишь, то тебя уже нет! Но, что тебя ждёт, того кто ты есть? Кому это нужно? Поэтому стой, назад! Побудь здесь, побудь, пойми, это тебе так нужно.
Прости меня моя смерть, я счастлив лететь в огне, я буду верен мечте, но подожди с мечём. Здесь мои стрелы, здесь мой лук, что я могу ещё?
Вот дорога, за нею друг, враг? А может быть гуру, святой? В путь. Тем, кто задержится здесь, остаётся работать и есть, но если все будут жить как жуки, кто же тогда будет петь?
Их трое и всех я люблю, по-разному. Но чем дальше, тем горячей.
Да простит меня Боже за этот загадочный выбор, Он видит, я иначе не мог. Слишком много земли и льда, стало холодно, и я упал, но кто-то пришёл и напомнил о тех троих. И я встал и пошёл искать свои сны.               

Я понял, то, что здесь есть, не так близко от нас как они, просто надо уметь слышать, Доброе Небо.
Мы далеки как острова в океане, мы далеки как небо и как земля, но без Неё мне стало темно как без тайны, ты знаешь, когда всё известно, медлить нельзя.
Ведь здесь уже нечему больше гореть, вот твоя дверь! Идешь ли ты петь? А ты озабочен хлебом и крышей, тебя стережёт их плеть. Но прости мне мою дурацкую радость, я просто узнал про нас, что-то, чего ты не сможешь достичь напряжением слуха и глаз.
Мы выйдем во двор, там только пепел. Все костры уже погасли. Дай мне твою ладонь, ты чувствуешь? Так ведь теплей. Смотри мне в глаза, ты видишь немного Света?
Перья истлели на шлемах, копья лежат как лом. Костровые Ваала берут на растопку мудрых. Но мы выйдем в другую дверь, там ты увидишь утро, там всё в цвету и реки бегут на юг. Там мы построим наш дом. Ведь кто умеет любить, тот знает причину огня. Старая плесень и паутина, неведома как мираж. Было, со всеми было, сыро рождение птиц, но вот твоё небо, лети, лети, вот твоё небо, падай в него, ниц к подножию Бога, Доброго и Живого.
Весь этот город устал пылить и жевать, город завяз и зачах в слепой суете. Но сыро рождение птиц, вот твоё небо, лети, лети, лети в него, ввысь.
Прост поцелуй сестры, в нём столько света и мира. Я замолчу, если ты скажешь – больно! Я буду петь, просто петь, и довольно и если могу я помочь, то Боже прости мне, ведь я не могу не гореть.
Смерть говорит мне – здравствуй, я отвечаю – привет! И вот иду дальше, пока есть снег и роса, пока есть пыль на дорогах, пока есть тени и свет. Дальше, дальше туда где мой лес.
Лес говорит обо всём, тем, кто голоден жизнью. Вот она! Вот она! Вот она жизнь! Полные горсти, он их рассыпал у ваших ног, но кто вы, кто вы? Это решать не мне. А я умирал уже много раз, и повернувшись, уйду, туда где ждут радости. И свет чистых звёзд, и солнечный лев, рядом. И листва на руках бессмертных дерев. Вот они вокруг нас, вот наш священный огонь.               

Вот водопад, дающий вам жизнь, танцуйте со мной, танцуйте со мной, танцуйте со мной. Радость травы и цветов, дети росы и гроз, вот они тянут к нам руки, не бойтесь любви, дайте им подойти, и ещё неизвестно, чья помощь будет важней.
Там где мы шли, лишь прах да пыль. Здесь нам темно как в могиле. Завтрашний день будет та же быль, что я забрать туда в силе? Ветер сломает старые латы, ветер разгонит моих коней, стой! Слушай, всё ли так гладко, среди полуночных, туманных огней. Здесь будят спящего, здесь будет город. Здесь ты оставишь свой бред. Плачешь ты? Плачь же, твёрдо и горько, над околесицей тлеющих лет.
Но кто виноват? Жаркое пламя твоё как рок следует по пятам. Лижет ступни и ладони рук, гордость сжигая, как домна сталь. Белое как молоко, ослепительное как нечто, искры летят вокруг, дай расплескаю себя велерече, сердце моё рвётся в полёт, дай распылюсь словно чаша бальзама, над прокажённой страной.
А потом уже делай со мной, что скажешь, бей меня всею моей виной. Бей больнее, я понял ересь мною убитых святынь. Каюсь как бреюсь, нет, разбилась чашка, с моею святою водой. Вот он я, перед Тобой, обнажён. Всё что копил, превратил в пожар. Всё, что прошу у Тебя теперь, горстку веры, но только твёрдой как даль. Дай мне в дорогу немного чуда, неосязанного серебра, здесь не пройти без света, я буду факелом, свечкой, тем, кто мне брат.
Я бы рад танцевать босиком, по осколкам забытых зеркал,
Но мне нужно видеть тебя, хотя бы изредка видеть тебя, иначе я не боец. Возьми, что я смог сберечь, возьми этот чистый огонь. Всё что было его прошлым, уже сгорело дотла. Теперь я готов быть счастлив, но это и правда и нет.
Мы будем помнить только их смех, вопреки врагам высоты. А всё что имеет смысл петь, раздаривать как цветы, но когда эти крылья коснулись живого огня, то всё, что я знал, оказалось наброском с натуры.
               
                (продолжение, не считая эпилога, не следует)
               
 
                ЭПИЛОГ
               
Протяните мне руки непорочные братья и сёстры,
В малахитовых кронах, мою растворите боль.      
Перья мои в огне, вот я один танцую,
Пытаясь уйти от тьмы, хочу обмануть эту роль.       
Ещё один шанс научиться летать,
Ветер, мой брат, исцелит обгоревшие крылья.
Оркестр не может спать, дирижёры полны движений.
Дай мне ещё один шанс! Ещё один шанс
– Летать...               

                1994г. май-июнь.
                (не конец)