Плач матери

Солнышко мой Сашенька…
ни о чем не спрашивай…
Глазки твои лучистые, чистые…
Что же с тобой случилось-то?..
Что-то разбилось, там,
в мире?..
…били его, били…
Маленький был –
вокруг дома ходил,
а нигде ему были не рады…
Надо бы, надо
еще тогда…
Да кто бы знал, что растет беда
вместе с ним, Сашенькой…
Ни о чем не спрашивай,
Лена…
Что у него по венам
бежало…
Жало
вопьется если
во взгляд –
так ведь
насытится и отпадет –
отболит и пройдет…
А у него –
яд,
вместе
с ним бредет, лед
да камедь
вместо крови…
…а брови-то, брови –
соболиные
стали
да вширь…
Сибирь
все пройти хотел,
от Голумети…
а не успел –
отметина…
Летом – в Муром,
к святым местам…
нам бы…
да так устали…
Дура я, дура…
Лена, истинного Отца
рабы
ли мы? Или дети?
Где, на каком свете
мне его увидать
опять
и обнять?

Помнишь, тебе говорила сон,
и там шел Он, прямо ко мне…
Знаешь, во сне
прикоснулся рукой, и – такой покой, так хорошо…
…Это чтоб я тебя нашел
и не потерял
там…
И не зря, ох, не зря,
как взошла заря,
я отправилась с Сашей в храм,
а на шее горел ожог…
Это ли хорошо?..

А еще мне сказали, Лена,
что четвертое-то колено
от отца Фортуната –
дети, правнуки, внуки?
(чем же я виновата?)
через все муки
адские
здесь пройдет явью.
Клацкает, клацкает
Навье
в нем…

Отпоем.
Отвою
и живою водицей вымою лица
деткам моим.
Им
зачтутся не их грехи, отболят,
растворятся…
Отворятся иные края…
Господи, воля
Твоя.