Один из тех

                Э.К.

       Один из тех, кем тебя не назвали, одергивает портьеру,
       ищет очки, ключи, портсигар, курит красную «Яву»
       без фильтра, чистит сельдь, наощупь живет, заедает
       настоящее прошлым, как приправой,
       напевает баркаролу венецианского гондольера.

       От него прятали иглы патефона, думали, станет покорным,
       отнимали юлу, запирали строго, за недержание били.
       А он все равно при звуках оркестра морской пехоты
       делал под себя от восторга: слишком щедро дарили
       золото глупому небу альты да валторны.

       Он приправляет рыбу укропом и маслом Прованса,
       помня, как соседи жгли ладошку, и крики,
       и брань у кухонной конфорки: гори, жидёнок!
       Он не разлюбил синий огонь, только стал заикой,
       а плачет, когда режут лук, и от контрданса.

       Сотку перцовки он закусит селедкой с луком,
       что для него от простуды лучше этюдов Черни
       и даже бабушкиного варенья. Эрик обмотает горло шарфом,
       на дорожку присядет: завтра ему дирижировать в Вене,
       а там не любят опозданий на укрощение звуков.