Утро настало

Она уходила за горизонт мерными шажками, словно бы там, за этой неоново-рыжей каемкой начиналось что-то Ужасающее, или по крайней мере, заканчивалось Спокойствие.
Вы когда-нибудь замечали, как люди боятся перемен?
И я знал: она была под прицелом этого суеверного страха, что там, за Гранью Нового, ее ждет столь невиданная и опасная (безусловно, опаснейшая) встреча, зачеркивающая прошлое, как ластик стирает карандашную линию.
Во рту до сих пор оставался странноватый привкус осени и солнечного августа, а за спиной — шлейф из темноты отступающей в прошлое ночи, которая так и манила назад, пытаясь схватить за руки, за ноги или же за подол тоненького платьица, чтобы развернуть и вернуть обратно, в то время, когда все было прочно и статично.
Ночи не нравилась призрачность теплого и такого обманчивого рассвета, смеющегося в лицо моей юной Даме, словно бы, сделай она еще один-два-три — лишних шага — станет совершенно другой, не той беззаботной девчонкой, которую взрастил Вчерашний День.
Вот, холодный старый паркет, слегка постанывающий под ее бледными ножками, кончился — Девушка ступила на ледяной камень подоконника, смотря туда, где кайма рассвета переменила свой обманчивый спектр с апельсиново-оранжевого на золотисто-желтый;
сделала еще два три шага и с тихим вздохом не то ужаса, не то облегчения впилась тоненькими ухоженными пальчиками в оконную раму.
Элегантная, приукрашенная, словно фарфоровая кукла, собранная руками нарциссичного мастера, Девчонка опустила прозрачно-лазурные глаза вниз, впитывая взглядом бездонную пропасть, которую, возможно, в другом, Не-В-Её-Мире, назвали 23-им этажом, и, разжав пальчики, взлетела.
Это было прекрасным началом нового дня, когда Она парила среди сонных воробьев и громогласных, вульгарного вида ворон, все ниже, ниже и ниже…
Это было удивительно, но моя Дама впервые осознала, насколько прекрасны все эти высокомерные рассветы, сменяющие вычурные закаты — природа смеялась ей в лицо, демонстрируя: «Ты — сгинешь, но завтра солнце взойдет на том же самом месте. Ничего не изменится, родная».
И солнце было бы право. И закат, и рассвет с его неоново-рыжей каймой где-то Там, далеко вдали…
Только Ей было все равно.
Её закат сменил слишком быстро новый рассвет в одном из городов N.
Утро настало.