В Большой без билета 8. Но сколько есть чудес...

Но сколько есть чудес на свете!
Вы сами убедитесь в том:
Вот полосы из рыжей меди
На крышу стелет тёплый ветер -
Какой красивый будет дом!

Второе чудо небо вышьет
Игрою солнечных лучей:
Чуть из-за тучи солнце вышло –
Горит,  горит, сияет крыша
Пожаром в тысячи свечей!

Горенье это время лечит –
Жди снова чуда из чудес:
Дождливый день, морозный вечер
Положат патины отсечку -
И лучше крыши нет окрест!

Обвяжет фриз лепным узором
Подкрышье, будто ниткой бус,
И вот совсем уж скоро, скоро
Взойдёт на сцену Терпсихора -
К служенью лучшим из искусств!

Коль скоро разговор зашёл  о крыше... Пространство под крышей театра – это  не место обитания летучих мышей и привидений, хранения сундуков и вышедших из употребления предметов обихода.  Кстати сказать, опереточная «Летучая мышь» с недавних пор проживает в Большом театре на общих основаниях с другими спектаклями, и хочется надеяться, что однажды она  переберётся с Малой сцены на открывшуюся вновь основную сцену театра. Бессмертная музыка Иоганна Штрауса достойна того, чтобы звучать и в этих стенах…

Под крышей Большого располагается масса интереснейших объектов: над зрительным залом – репетиционная сцена – абсолютный близнец основной сцены и по размерам, и по качественным характеристикам пола.  Артисты репетируют на сцене под крышей в тех же условиях, в которых они работают в спектаклях на основной сцене. Балетные репетиционные классы... Репетиционный  балетный зал над арьерсценой, в задней части здания, роскошен:  большой, с огромными зеркалами по стенам вдоль балетных станков, с верхним светом – часть крыши выполнена из стекла, балетный пол с тем же наклоном 4°, что и балетный планшет основной сцены. Да-да! Для тех, кто не знает – балеты танцуют на наклонной поверхности, и этому есть своё физико-биологическое научное обоснование, но мне наш технический руководитель проекта дал своё шутливое объяснение этому факту:  просто у всех балетных одна нога короче другой!

Уборные артистов балета или попросту гримёрки представляют собой очень удобные и прекрасно оборудованные комнаты. Нужно было видеть глаза балетной молодежи и слышать их восторженные возгласы при виде этих комнат… Кстати, все эти годы любила, обедая в столовой ГАБТ, слушать, что говорят артисты театра о том, что происходит на основной сцене – они ещё ничего не видели и пользуются только слухами, часто противоречивыми и неутешительными, а я-то  – видела и знаю, и если в начале реконструкции разделяла их страхи и сомнения, то теперь только слушаю и не без удовольствия представляю себе, как они впервые войдут в здание театра, впервые выйдут на сцену, увидят зрительный зал в приглушённом свете люстры, попробуют пол в балетном па... Только лестницы в сценической части Большого театра достаточно крутые, но это всегда было так, и этого уже не изменить. Пусть легко им  летается сверху вниз - из гримёрной на сцену и обратно - на переодевание к следующей картине... А перила-то, перила - золотистая вязь из желтого металла изломом по лестничным маршам вдоль кремовых стен. Похожие лестничые клетки и в административном корпусе театра, где на верхних этажах все эти годы временно располагались репитиционные балетные классы. Об их местонахождении можно было догадаться по стайкам молодых танцовщиц в рабочих трико, пачках и тёплых мягких пушистых обувках, сбегавших вниз по лестнице в буфет и рассыпавших горохом мне, незнакомой им, навстречу "здрасте, здрасте, здрасте...". А чинное приветливое "здравствуйте" мэтров, всемирно известных звёзд оперного и балетного искусства!.. Здесь принято здороваться всем и со всеми - это незыблемая традиция театра, необыкновенно трогательная и объединяющая. Наверное, не в последнюю очередь  и поэтому я все эти годы ощущала себя частью этого удивительного мира, имя которому - Большой театр.

Но спустимся с небес под крышу!

…Еще в крыше имеется люк дымоудаления –  довольно большой сегмент крыши над сценой (около 20 кв. метров), который автоматически поднимается при задымлении в случае пожара. Будучи очень тяжёлой конструкцией, он приводится в действие гидравлическими приводами, как и противопожарный металлический занавес, отсекающий сцену от зрительного зала при пожаре. Но в аварийной ситуации и та, и другая конструкция срабатывает самостоятельно, под действием собственного веса или противовесов...
 
Ну и, наконец, два уровня технических колосников в зоне стропильных ферм – «немецкая» территория.
Очень, кстати, показательная территория. По ней видно, как хорошо организовано всё рабочее  пространство,  буквально насквозь  прошитое стальными тросами. Тросов в театре великое множество: именно они соединяют все сценические штанкеты для мягких и жёстких декораций и индивидуальные подъемы с лебёдками.  Лебёдки в театре уважительно называют  машинами. Да и как не относиться с уважением к ним – каждая машина поднимает до тонны груза на скорости до 1,8 м сек – космическая скорость для театра! А умные они какие...). Машины установлены на двух уровнях  – на тросовых и блоковых колосниках. От них тросы  горизонтально проходят до нужной точки колосников, где с помощью направляющего блока разворачиваются под углом  и через отверстия в решётчатых настилах пропускаются вниз  - к штанкетам.   И просится сравнение с паутиной, сплетённой огромным стальным пауком – ведь чердак как-никак… Но при этом  порядок и простор на колосниках – идеальный. Когда ходили по колосникам с группами обучающихся операторов сцены, молодые ребята, уже успевшие поработать в  разных театрах, не скрывали своего восторга таким простором и порядком.

Немного о штанкетах: при их длине, равной ширине сцены (22 метра), понятно, что  такая конструкция может удерживаться и перемещаться только с помощью группы тросов, идущих от различных лебёдок. Нет нужды говорить о том, что все лебёдки, задействованные в одной  группе перемещений, должны работать абсолютно синхронно, чтобы декорация  не перекосилась, не уехала из своего положения, не начала раскачиваться маятником ... Но это уже задача системы управления.

И всё же – о крыше.
Крыша Большого театра покрыта медью.  Кровельная медь не имеет себе равных,  и  медный головной убор -  достойное  украшение любого солидного здания, что уж говорить о Большом театре! И это на века: медь со временем только крепнет,  как сибирская лиственница в воде. А все потому, что, благодаря патиновой пленке, образующейся в результате окисления на воздухе, медь становится чрезвычайно износоустойчивой.

Свежая медь эффектно  сверкает на солнце, "слепит" глаза, но со временем "стареет" - приобретает характерный бронзовый цвет, а еще через 10-15 лет покрывается благородной патиной, которую на Западе романтично называют  "зеленым малахитом". Впрочем, при желании, процесс естественного старения можно и ускорить, прибегнув к технологии искусственного патинирования.

Медную кровлю Большого театра выполняли кровельщики фирмы «Возрождение».  Конечно же,  возможности увидеть эту работу на крыше у меня не было, но зато окно кабинета, где находится моё рабочее место,  выходит окнами на левый фасад театра, и я в подробностях имела возможность наблюдать, как крыли медными  листами козырьки, идущие вдоль здания над дверями боковых подъездов – так называемые зонты.  А позже видела, как выполняли  крышу Дома Хомякова – здания, расположенного по ул. Петровка за театром и входящего в комплекс ГАБТ. Это вспомогательный корпус, в котором будут размещены различные службы и репетиционные классы.

Соединение листов безгвоздевое, то есть без отверстий, которые со временем могут дать течь – лист к листу кладётся с зацеплением один в другой и щипчиками, и щипчиками, и молоточком, и молоточком... Красота!
А теперь обратно вниз по лестнице. Вы помните – на сцене репетируют «Спящую красавицу»! Поспешим туда!