В. Еращенко о Николае Рубцове

Искра давно сгоревшего костра
Марина Савченко

(несколько слов В. Еращенко о Николае Рубцове)

Хабаровский поэт Виктор Еращенко неоднократно встречался с Николаем Рубцовым. В друзьях  его он не числился, но был знакомцем по литинститутскому времени, в 70-е годы прошлого столетия . Тогда и происходили встречи, а по большей части застолья в общежитии литературной альма-матер. От Виктора я впервые услышала это новое для меня поэтическое имя.
Прочитав от корки и до корки сборник стихов «тихого» лирика, я поняла, что в моей душе поднялась целая буря. Эмоциональный отклик был настолько велик, что некоторые стихотворения я тут же  выписала в записную книжку. И с той первой встречи  их помню и люблю, а некоторые знаю наизусть.
Тогда в начале восьмидесятых о судьбе Николая Рубцова ходили разные сплетни и домыслы. Случившаяся трагедия никак не вязалась с пронзительной мудростью рубцовской поэзии и казалась настоящим недоразумением. Виктор Еращенко как-то показал мне свое стихотворение о поэте, сказав, что его навряд ли напечатают. В нем автор называет убийцу Н. Рубцова-обычную земную женщину-подругу поэта.
Рассказывая о Николае Рубцове и их встречах при  жизни поэта, Виктор
подчеркивал простоту общения с ним , его доступность и ... вместе с тем какую-то потерянность. Среди веселой компании заочников, Николай выглядел озабоченным и пронзительно одиноким. Среди  разношерстной публики,( все были, в том числе и он с разных курсов), старался быть эдаким рубахой-парнем, быстро загорался и спорил с незнакомцем и тут же остывал. Любил  в одиночестве  курить на кухне.
На кухне в те времена в основном и происходили самые откровенные разговоры между студентами. Виктор вспоминает, как он однажды жарил картошку на ужин, а Николай влетел на кухню возбужденный, разгоряченный спором. Похоже он был под изрядным хмельком, и потому увидев Виктора, решил с ним продолжить беседу, - Ну, ты послушай,- говорил он,- разве это не стихи? И что-то стал читать, видимо свое. Затем они оказались в одной комнате и вместе ели ту самую жареную картошку, и снова спорили и читали стихи.
В 1974 году Виктор Еращенко закончил заочно Литинститут, и, вернувшись из Москвы в в Хабаровск, постепенно стал осознавать свое место в этом мире. Позади остались все столичные привязанности и литературные споры, местом для жизни и творчества был выбран город-на Амуре — Хабаровск. Но еще долго вспоминалось о московских встречах, временах Литинститута, друзьях и знакомых. Некоторые стихи эти увидели свет уже после смерти автора в его сборнике Избранного. Это и стихи о Москве, посвящения Римме Казаковой, Юрию Кузнецову, а также Николаю Рубцову.

Виктор Еращенко, поэт, член Союза писателей СССР
(1946-1989)
На смерть Рубцова   

Нет, он погиб не на дуэли
И властью не был осужден.
Он пьяной женщиной в постели
Был по заслугам умерщвлен.
Он прожил плохо, скучно, длинно
И не для славы родился.
Что ж от Карпат до Сахалина
Вздохнула вдруг Россия вся,
Как не вздыхала в дни иные,
Когда бессмертны, велики,
Сходили в ад они, стальные,
Тычины и Корнейчуки?
Нет, он не видел божьей длани,
Нет, он не знал свою страну,
Но сохранил он в пьяни, в рвани
Одну лишь искорку, одну,
Которой нет в живущих ныне,
И кто подскажет, почему -
Ни в Омске, ни на Сахалине,
Ни в Ленинграде, ни в Крыму.
И не нужны ни яд, ни выстрел,
Ни стук на Лобном топора.
Сама собой погасла искра
Давно сгоревшего костра.
***
...Мой старый друг,
достань Москву, ночное общежитье,
сырые окна, сумрачный рассвет,
горит костер, шипит среди дождя, не угасая, под окном;
иззубрен ножами и посудой подоконник;
а с нами, как на шахматной доске,
Монтень, Саванарола, Гвиччардини,
и боль, и хлам отыгранных столетий,
и чучела всех исстребленных птиц.
***
В столичной жизни широта своя,
Увы, и ограниченность своя.
Там люди по столичному слепы.
И думают: нет жизни вне Москвы.
А жизни нет нигде. Одна тоска -
Для всевозможных дыр материк