Табакерка

ТАБАКЕРКА

поэма в 24-ех песнях

Вступление

Добрый день
переходящий в вечер
и в общем-то вещущий утро
то есть – здравствуйте.

Часовые механизмы бывают разные
но все они, будь то солнце
или любые другие
дискообразные лики
показывают одно и то же:
разницу между будущим и грядущим

Чем-то они похожи
на данную табакерку
отдельно взятую из контекста
ныне творимой эпохи
а чем-то, возможно, нет.

Но хватит с нас реверансов, поклонов и разнообразных
па
не то заводящая мощь иссякнет
не завершив ни круга
ни полу ни четверти
оного – коий собой
предполагает щит.

2.

Пока табакерка
набирает парящие звуковороты
гости вповалку спешат в прихожую
где лампочки Ильича и зерцала гуляют вместе.

Гости спешат потому
что подъезд «номер три» дома «семь» по улице Коротковского
представьте себе – до того провонял
кошатиной
словно ею самой были набиты
полы
так же – стены
и потолки дома «семь».

3.

В прочем, если подумать
то табакерка
как говорят у нас на Руси
невозможна красивою внешне
если в ней беспардонно отсутствует некая
жизнетворящая песня.

Я посоветую довериться вкусу мастера
чье творение проще подвергнуть
гильотине
нежели чем одарить
воздухом поцелуев
хотя бы за то, что сие покрыто
плотным слоем некоей
небылицы.

4.

Вместе с гостями
я вошел в комнату
и увидел других

Они не стояли
они не сидели
но лишь лежали

поскольку вудоволь напоились горючих слез.

А рассиживаться за столом было бы неприлично
по отношению к собственным глупостям.

Впрочем
эдакий тонкий нюанс
нас глубоко не касался
нас, новоприбывших и
новорожденных

5.

Мы сели за стол квадратно, точно по контуру
так говоря по-старинке упасть
яблоку было негде.

Ну и, конечно же, при гостях
стояло по гостинцу
и по гостинице.

Тем более, что табакерке
для непрерывности
требуется постоянный

повторяю

постоянный завод.

6.

–
Здравствуйте
я принес вам немножко горючих слез
и сковороду со снедью
!

Хозяина постоянно что-нибудь отвлекало:
то паркет скрипел баритонней обычного
то кастрюли падали не с высоты.

Это было не столько невыносимым
сколько
всем тем, что должно было и
очень хотело быть.

7.

Хозяин поставил на стол горючие слезы
и сковороду, которую гости нежно прозвали
сковородушкой.

Потом
он отошел разобраться с кастрюльным неразумением
но улыбки были всеместно длинными и широкими
а потому мне осталось
их созерцать.

8.

Но вскоре хозяин вернулся
и вернулся настолько, что
гости мигом слизали с пальцев
весь шоколад.

Хозяйские руки
пристолившись на скатерть
крошечными пассажами
разливали горючие слезы по рюмкам.

Что-то кумекало в нем, витийствуя, а в окне
можно было узреть закутки облаков и деревьев
готовых уснуть до весеннего
первоцвета.

9.

Не забывайте, что
механизм табакерки – сложный
поскольку хозяин вроде бы сел
а вроде бы – преподнес
носику рюмку горючих слез.

Словно впервые призрев
человеческое начало
все были устремлены
взорами на него.

Он сделал один глоток
которым обычно прощаются
и пальчики, теребившие рюмки
стали настойчивее держать
строй и ритм.

Все последовали примеру хозяина
хотя было в их жестах
что-то монетное
необъяснимо-медное.

Но об этом – потом.

10.

А сейчас – пластинка с романсиадой
подошла к полукраю
и звук был точь-в-точно у масла
на старенькой сковороде
и чего-то еще
несомненно на той же сковороде
непременно в масле.

11.

А позвольте узнать, почему до сих пор
и речи не заходило об интерьере
квартиры «двенадцать» дома «семь» по улице Коротковского?

Подобный момент не может, да вовсе не имеет права
не внести некий вклад в понимание самого сюжета.

Тем более, что всяческая
даже минутно отброшенная деталь табакерки
согласно творимой гармонии
повторяется вновь и сызнова
в тех же балетках и пачке
под те же улыбки
и шутливые
прибаутки.

12.

В прочем, пока все гости
вливали в себя напиток
присыпая вечерний эфир остротами
для вкуса и резонанса
можно было заметить, что
собачка
прежде виясь в конечностях у гостей
из тех, что рассиживались за столом
все же устала от музыки теложестов
и вознамеренно выбежала предаваться
полезной в наш век сомнамбуле.

Многократные ножки гостей
увлеченных горючим настоем
продолжили нежно касаться
но не собачки
а соседних ножек
и порядком – альтермест
хотя, конечно же, данный нюанс
для всех оставался в таинстве:
как если бы важными были
лишь сами прикосновения.

Но не стоит уделять много времени деталям
безусловно неудобным в обществе женщин
высокого дамского уровня.

13.

Гостям квартиры «двенадцать»
по первым моментам казывалось
будто бы все на своих местах останется и впредь
в том же порядке, составе
слов и моментов, но
как понимаете сами
в эту московскую ночь напрашивалось иное.

Хозяин подняшися
перевернул пластинку
хотя нет (никогда) ничьей
и тени сомнения, что все это
понарошку.

14.

Каждому порой слудует вспоминать
на сколько замысловат
механизм табакерки:

любая деталь случайностью не является
но повторяется вновь и сызнова
иначе бы музыкой искушенный слух
остался бы не обласканным
а горючие слезы не возымели бы
действия и сюжета.

В прочем, при первых аккординах Монте-Верди
гости своими ногами бессовестно слезли со стульев.

15.

Хозяин, прочмокавши языком
все предыдущие откровенности
ангельски созерцал гостей на паркете.

Хотя не стоит забывать и о тех
кто остался на своих, на троих – за столом.

К примеру, одна сударыня
в античной форме просившая всех гостей
об аккурате движений
обратилась ко мне
коленопреклоненно:

16.

–
Скажите, милый господин
а больно ли умирать
если ваши надежды
испытываются огнем
и сталью
?

–
Нет
лучше спросите, на сколько миропорядок
пропускает нечаянности – в этом случае
вы получили бы
более кающийся
ответ
...


–
Ну что вы
будь я на вашем месте
нечаянным стоило бы назвать лишь то
что случается лишь в одной
табакерке
!

–
Позвольте узнать
а не страшны ли для вас те звуки
что вырвутся из табакерки
будь она вскрыта сейчас
учитывая, что валик всегда
отсчитывает нужный срок
всему
и ничему больше
?

Женщина видом своим
была поражена словами.

Она обернулась в мысли
и на других гостей
чьи паркетные топанья отзывались
легким масляным треском.

Я хотел покулачиться из гостевой
но тонко зазубренная грань мысли
помешала мне встать.

17.

В такие моменты ждешь некоего павлина
но в двадцатом-то веке подобного рода чудес
можно и не ожидать –
только откажешь себе и в монологе, и в танце.

Лучше всего – следить за претворением эпоса
даже пусть табакерка и не была
заведена до предела.

18.

А что говорить, убиваться и хлюпать платочками глаз
если гости
натоптавши паркет согласно их внутренней мере
хозяйски попадали на диван
нисколько не отшучиваясь и не стесняясь.

Дамы и рьяные господа, каких видел свет и доселе
поочередно возлеживались среди прочих
остававшихся в невзираемом положении
рук и ног.

Музыка
прерываясь трещинками
грела их пышные платья
и заскорузлые фраки
хотя нам всем, определенно, не занимать
в патрицианстве нравов.

19.

Но, конечно же, все это – пустопряденье
в сравнении с мыслью
ерошившейся во мне
между лбом и глазами.

И дело даже не в том
что табакерка нуждалась в заводе.

Видите ли, даже не заведенная
она не теряет своей красоты и значения.

Только вот самоцветы неосторожно откалываются
от бронзового окоема
и в том-то ее мимолетность
и срок.

20.

–
Милостивый хозяин
позвольте узнать
как вы заводите табакерку
?

–
Извольте
дивительно зрящие звуки
вышли из ваших слов.

Я завожу ее, когда валик
умирает в последних изгибах:

видите ли, во всей нашей жизни есть некий
непреодолимый размах
который не возвратить никакими силами
после логического окончания пути духовного.

Но, разумеется
на памяти
ни одна табакерка не заводилась
без ключика.

Позвольте его показать
…

Хозяин достал шкатулочку и открыл.

А может и не открыл.

В прочем, на шелковой ткани лежал
стальной ключик, изящный
своими изгибами граней
и лучезарностью отражений.

–
Скажу вам
что для спасительного завода
не требуется ничего больше.

Хотя в степенях сравнений
я не силен, не говоря уж о пламенном
речетворчестве
.

21.

На последних его словах
последние гости рухнули
и жар исходил вовне.
 
Но, как можно было ожидать
снова встревожилась
военная романсиада
а другие
доселе лежавшие на
полураскладе дивана
воспряли новым рождением:

все вновь наливалось телами.

22.

Я встал и вышел
хотя неиспущенный жар, преследовавший меня
болтался из стороны в сторону.

Но это меня больше не касалось
и лишь ползунками тумана
ночь покидала меня. Я знал
стоило попрощаться в ответ:
но медлил, и ночь истекала в сумерки.

И в этой квартире «двенадцать»
в этом подъезде «три»
меня боле ничто не держало.

23.
Спускаясь, я думал о табакерке
которая столь отчетливо мне сознавалась в этот миг.

События, формы, их вес и размеры – значат ничто
в сравнении с жизнетворящей песней
что рождается лишь однажды и питается силой
художественного изыскания.

Песня, которой обязано нынешнее и возможное впредь
не имеет положенного окончания, и потому
в постоянстве своем
вторится и умножается на себя
теряя в конечном – всякое соимыслие.

24.

Получив ежедневный завод, табакерка
звучит безответными лютнями.

Закрывая крышечку, мы прерываем
жизнетворящую песню лишь для себя.

В то время как музыка продолжает
звучать непрекаянно и бессловесно.

Я закрываю табакерку за тем
чтобы вновь превкусить свою музыку, но
в любом случае –
всё, забываясь, возвратимо
в раскатистом колесе.

А теперь – прощайте.