СНЕГ

(из "Заложник Трудодней")



На воздухе ребёнок многочревен.
Стоит в желудке голая нога.
Бульонный дух зажиточных харчевен —
И разум тебе больше не слуга.

Упорством дышат заводские трубы;
На проходной — безмолвная возня;
В лохмотья снов укутанные трупы
Невидяще проходят сквозь меня.

Провыл гудок, и двинулась, как жернов,
Влекомая энергией труда,
Искать себя на Острова Блаженных
Безликих лиц железная руда.

Павлиньи перья нежиль разметала;
Слоятся брусья, превращаясь в дым;
И адский пламень кислого металла
Становится пронзительно родным.

Так жить да жить, единой цели ради —
Надстраивать, крепить, приумножать...
Но там — дыра в порушенной ограде,
И я бегу, не в силах не бежать...

Здесь, по другую сторону забора,
Где, узкий, Леты тянется ручей,—
Мир, как он есть, оставлен без разбора,
Бесхозный, неподписанный, ничей.

И даже небо,— здесь оно иное,
Прозрачное, без привкуса вины,
Иконописца зрение сквозное
В нём достигает высшей глубины.

Казалось, распадётся без проклейки.
Но, видишь: дышит мудрая душа,
Под монотонный звон узкоколейки,
Сквозь сломанные стебли камыша.

Хрустят морозом стянутые лужи.
Изнанка неба в сполохе свинца.
И — первый снег, лохматый, неуклюжий,
Летит на ощупь, над травою кружит,
Доверчиво касается лица...