Разрушая единство, разрушаешь вечное

       Разрушая единство, разрушаешь вечное. Голубое, яркое небо перед глазами. Не облакА надо мной, а клубы разогретого пара. Откуда  настоящее?…Из прошлого?… Из будущего?…  Лежишь на зелёной траве. В душе тесно от чувств.
Средь островов белых ускользаешь от тяжести времени.

       Что там , кто там? За вёснами, за далями, за паутиной событий?…Оживающие тени былого, тайные образования, или в памяти потерянные миры?…
       Ни в начале ли третьего тысячелетия июль в разгаре?…Ни на исходе ли девятнадцатое столетие?… Не разобрать теперь, где и когда начинается история. История - сон и явственно одно - движение белых громадин на голубом...

    ...Сознание рушится...Мешаются краски,звуки… Воронкой кружат. В бездне собираются вновь облаками,сюжетом, мелодиями...


*   *   *   *   *   *   *   *   *   *   *   *
       …Повелел царь присматривать за домом возле царских ворот. Поселилась в том доме с детьми Александра, и родился у неё в свой черёд от царя сын. Нарекли незаконно рожденного Евгением. С той поры воля да любовь образованной Александры, да присмотр государев  стали для Евгения образцовой школой воспитания.

…Случится царю тайком  или того реже по надобности царской оказаться в Петергофе - в душе его огонь загорается, словно в первый раз на красоту Александры глаз положил. И сердце готово выпрыгнуть из могучей груди, и ноги так и несут и несут к очагу запретному. А в доме от тайны великой и опасной дети по углам разбегаются, что бы на глаза царские невзначай не попасть, а в доме по случаю такому важному красная скатерть на стол накрывается и сервируется стол по всем правилам высокого этикета. Сольются два сердца любящих и набожных в неизбывном грехе и день и ночь короткими кажутся.
 
Уйдёт же царь - сердце женское птицей битой в лёт обрывается. Пропадает румянец чувственный со щёк словно с цветка пыльца на холодном ветру. Выйдет к детям царственная, статная и о царском визите не слова. Будет ночь в молитвах темна да от слёз потускневшим крест...


*   *   *   *   *   *   *   *   *   *   *   *
    ...Вы упрекали меня в излишней абстрактности, замечали что
мир в настоящем представляет пеструю клоунаду, выцветшее  кружево шутовских масок  и бездарных ролей.Вы говорили, что конкретное за кулисами, за балюстрадой,конкретное на дьявольской кухне, что там где с пристрастием готовят не многолюдно.

       - Кому, чему меняться? Дантовы круги опоясали тысячелетия.
Среди свободных не найти великодушного, среди великодушных - свободного!...
 
    ...Плетутся сюжеты разноцветных историй. От массы ингредиентов  смердит и темнеет в глазах.

       И разум двоится. Кто друг,кто враг? Становится объектом  насилия. В сознательной и в бессознательной паутине принципов и инстинктов, верований и предрассудков,  возможностей и интересов единицам только и удается увидеть свет в конце туннеля.

       Зверя можно уничтожить, пленить, однако  ни всякого зверя заставишь, без явного, физического воздействия,  кормиться отходами себе подобных.   
          
       Представьте, к примеру, стаю волков - продолжали Вы. Если вожаку волчьей стаи известно безопасное место (поляна)  с приготовленными   для кормления волков живыми зайцами то через год, другой, при внезапном стечении неблагоприятных обстоятельств, что от волчьей стаи останется?

       Здесь та же игра, здесь ни комедия, а трагедия для разума, когда искушенный фокусник научаясь безошибочно находить поляну с зайцами, осуществляет свой потребительский выбор в многообразии случайностей, уменьшая энтропию. В замкнутом пространстве ресурсов и в безграничной алчности потребления он словно в петле лишается бессознательной и звериной опоры (исторической памяти), он превращается в ненасытное и уже не разумное чудовище.


       Вы были конкретны, лаконичны в своих  доводах, взвешивая каждое мое слово.  С вами трудно было не согласится. Однако это лишь видимая часть айсберга.  Вопрос остается красным. Можно ли предотвратить прямое(лобовое) столкновение не уклонившись от курса?!...


*   *   *   *   *   *   *   *   *   *   *   *
    ...Сказочник, как и вечный мореплаватель, выбросивший с пользой для дела за борт все географические карты и календари.

      … Приглянулись царю северные земли. Стали видеть его чаще в своём царстве, не в своём государстве. Мысли царские на воле повеселей. Надумал царь однажды к морю прогуляться, с народом пообщаться. Вот уж и у самого берега по сторонам поглядывает.  Спешит ему навстречу женщина молодая. Увидел, обомлел, глазам своим не верит. Всё в ней ладно да складно, ни убавить, ни прибавить, ни в сказке сказать, ни пером описать.

       В светлой тайне глаза её темны как приморская ночь, а  в обрамлении круто очерченных дуг бровей, слегка  прикрытые сверху и снизу тонким бархатом ресниц, глядят  с особенной, внутренней сосредоточенностью, с которой глядит на посещаемых храм пресвятая богородица. Встретить такие глаза невзначай, словно спросонок на дне морском оказаться. Нос прямой, волос как смоль чёрный. Кожа лица белая с еле заметным румянцем на щеках. В таком лице ни то что бы потерять себя не грех, а одно удовольствие.

       А если и от лица взгляд оторвать - причуда другая. Грудь высокая, талия тонкая, осиная, линия бёдер изящная и на редкость крутая, и осанка царственная, и движения грациозные.   Ай да порода - думает невольно Александр, - ай да красавица, ай да царица!

      …Пока же   думал так, её и след простыл. Заволновался император, забеспокоился, заболел не на шутку. Словно кот в игре пойманную мышь
потерял...


*   *   *   *   *   *   *   *   *   *   *   *
      …Мама, мамочка, куда облака убегают? – За горизонт Женечка.  – Туда где небо с землёй целуется? Где же они останавливаются,  отдыхают?– Они не останавливаются, мой ангел. Они богом данная вечность. Одни дождём изливаются, исчезают, другие рождаются вновь.