Последний ли?

                Подковки форменных ботинок слегка клацнули после пружинистого прыжка
с последней ступени откидного трапа на искрошенные, заросшие зеленовато-серым мхом
бетонные плиты музейного комплекса `Российский космодром Плесецк`. А уже через пару
мгновений аэроэкспресс метнул его в столичную Нескву - по-прежнему в огнях, как и в день
старта новенького `Бурана-2`, 19 августа далёкого 1991-года. Названья другие, подумал он,
только и всего... Несква? Понятно, в принципе, как Люберецко-Петроградский район,  например.
Докладываться только некуда и некому. Испытательный полёт почти не был засекречен, но
связь с КП в подвальном бункере `Останкино`, прекратившаяся после отсчёта на `пуск`, не
была восстановлена. И вот - родина. Ностальгично? Да нет! Фокусы недоработанных толком
атомных двигателей - изделия на термояде, допуск на ознакомление с которым ему так и не
согласовали до полёта, лишних часов не оставили даже на сон. Теперь же первое, о чём мечтал,
было: выспаться. То, что СССР больше не существовало, сказывалось полным отсутствием
пролетарской символики в доставшей уже до упора с момента приземления рекламе, создавшей
в то же время определённую схожесть строгой паутины любимых когда-то улиц одновременно
с дикой смесью Голливуда и Гарлема (так хорошо знакомых по стажировке в NASA) и серых
заводских районов Перми, например, где жили друзья. Узнать их было ещё можно- подаренный
год назад коллегой американцем навигатор и штурманские курсы такое вполне себе позволяли.
                Парадная ближайшего от выхода из лифта станционной трубы здания
оказалась изрядным гадюшником, несмотря на благозвучную надпись: `Шэттл-фудс`,
напомнившую о вполне привычной космической еде. Чего ж задумался то? Входить надо.
И, споткнувшись о кромку тротуара перед входом, пилот вошёл. `Столовка, обычная столовка
самообслуживания мелькнула мысль`, мелькнула, угаснув - в зале вообще никого не было.
Что происходило, только сейчас дожевали его мозги: на улицах, в транспорте, светящихся
окнах зданий отсутствовали люди. Сон ли? Непохоже. Аппетит, однако пропал, и Савин вышел,
шаркнув ненавистный поребрик ещё раз. Сразу стало холодно и неуютно-мерзко. Зачем он
вернулся... Зачем? Для чего приезжал сюда, в Нескву, выбрав единственное однозначно
сопрягаемое со старой действительностью название с выдвижного экранопульта аэроэкспресного
кресла, для чего показавшиеся бесконечными месяцы полуголодный и злой чинил-настраивал
непрерывно вылетавшую из строя аппаратуру никем до него ранее не пилотировавшегося
челнока, пробив углом отодранного с трудом оружейного `мини`сейфа приборной панели
переборку в двигательный отсек. Зачем всё это, если хрен знает сколько лет прошло на
этой его домашней земле и если он вообще, возможно, последний? Чертыхнувшись, Савин
вернулся к вокзальному капсульному комплексу и, взглянув тоскливо на панель управления
автоматически раскрывшейся кабины, аккуратно нажал круглый чёрный квадрат с надписью
`Back`, закрыв при этом глаза - в мире, расширившемся-сузившемся до предела, решения он
должен был принимать теперь всегда сам и один. `Всегда сам и возможно один`, - новая мысль
в сознании гаснуть никак не хотела...