Жаждущим Просветления

  РАЗГОВОР С ДУХОВНЫМ НАСТАВНИКОМ

Занимаясь духовными практиками, встречалась со многими людьми, жаждущими, так же, как я духовного просветления. И вот, на определенном этапе, поняла, что не надо искать просветления, надо делать правильные шаги, шаги, сверенные с истиной, с тем, что делает человека человеком
                (это отражено  в "Законах развития души" и в 
                работе      "Мы в силах увидеть, понять и изменить").

 Мы ПЛЫВЕМ ПО ОДНОЙ РЕКЕ.

Очень много писала своим друзьям, жаждущим бессмертия, вознесения, желания заработать, как можно больше, не отходя от насиженного места.

Одно из таких посланий-пожеланий предлагаю вашему вниманию.

Мы с тобой летим на звезду.
Я имею то, что не имеют многие: расширенное сознание, которое вмещает все,
что есть  во Вселенной.
Впечатляет?
Читала про Лермонтова? Для кого – жестокий, для кого – нежный.

 Это не противоречие, это, просто, неумение увидеть за жестокостью  нежное сердце.
 
А в чем жестокость?
Она же им только кажется, чтобы уберечь себя от дальнейших действий, направленных на совершенствование. Каждый выбрал себе удобную нишу и сидит в своей норке.
Вокруг Вселенная – огромная, изумительная, чарующая.
Кто-то уже дорасширялся так, что считает, что в космосе вовсю играет.
Смехота! Чем играет? Дитя малое, неразумное.
Я ему про Любовь талдычу, а он опять свои погремушки.

-  Я туда направлю, я сюда направлю, я такое ощущаю, аж дух захватывает-распирает!

Расперло уже – хорошо, хоть внешне незаметно, а то бабы любить не будут.
А так? Сколько же внимания ощущаю-получаю, такой я весь ладный, складный, складываюсь-закладываюсь, хочу - верчу всеми, такое необходимое дело делаю – страхую и страхую. А и невдомек мне, что и дело я себе избрал, чтобы застраховаться от всего, а прежде всего, от жизни человеческой. Кругом несчастья, а я тут, на белом коне, всем помогаю, они же без меня пропадут, и идут, идут ко мне… такие же страховые агенты.
Кто-то уже перестал бояться и отсеялся, а я думаю, что ему надоело этой бодягой заниматься. А он просто страх потерял, и ему теперь все нипочем, ему теперь Вселенную подавай, она теперь ему помогает, от всех страхов противоядие; че хочет – получает.
 С виду, правда, незаметно, с виду кажется, что, наоборот, все теряет, а уверяет, что находит. Это она так, чтобы себя оправдать, другим- то не видно, че нашел, хоть бы пощупать-понюхать….
Не получается.
Я вот хоть энергиями забавляюсь – и прилетает иногда по полной, так по мозгам шарахает, как шаровая молния, сам удивляюсь.
Весь такой уже круглый, как шар голубой, до вознесения совсем недалеко.
Тут Тихоновой позанимался.
 Какая тут, нафик,  тишина?!
Гром и молнии метаю – метатель-мечтатель - мечтаю, в какую же часть Вселенной я вознесусь? Где же ждут меня, такого Вознесенного Владыку?
Там уже семь есть и восьмой Мировой, а я девятым буду.
Черт, есть тут одна, девятая, ладно, я десятым буду, в десяточку попал, и то хорошо.
Как звучит, не просто 1, а усиленный, умноженный.
Так, где ноль рядом, там же сила!
Я и она, она же никто, ноль без палочки, а я палка с нулем, да еще с каким!

Ой, о чем это я?!
Она просто нуль и им останется, и никому не достанется, разве только ему, Христова Невеста, вот, пусть и отправляется в места не столь отдаленные, там сидит Господь на облаке обетованном и ждет ее, ждет-пождет, с утра до ночи, ин да очи разболелись глядючи. Вот уж пара, так пара. Попарятся и испарятся, вознесутся.
Да, скорее бы уже, а то надоела до чертиков.
Черт ногу сломит – че пишет, никак в толк не возьму, как разобраться в этой писанине,  плюну я на это дело  и напишу: «Здесь почила наша разлюбезная Свет Михайловна».

Вот пусть светит и греет в другом месте, а мы тут сами как-нибудь разберемся:
 с кем греться, с кем слово молвить. А от нее, кроме пакостей, ничегошеньки не дождешься.
Читал-читал ее послание, че хотела сказать? Я и так все понимаю. А она тут со своими баранами-овечками. Овцы кругом. А я кто? Овец или все-таки баран?
Альдебаран – во, точно, в самый раз, туда же я и вознесусь!
Айда, братцы, альдебаранцы, там нам и место. Как же я сразу не догадался, куда же меня зашлют по факсу. И де же я нахожусь?
 И им отвечаю: - На Альдебаране, среди баранов и овечек.
А вот есть ли там овечки? Нужно бы разузнать.
 Интересно – а она знает про овечек?
Если нет, то тогда, какую еще альдебаранку присмотреть
и призвездануться на звезду... Альтаир.
Нашлась одна, а как звучит! Видимо, все-таки она моя звезда,
там, наверно, ждет меня моя Ирина или Ирэна, или какая-нибудь Ириадна.
Ну ладно, закругляюсь.
Во, еще Кассиопея, Кассандра там дожидается меня, да, такому, как я, любая подойдет. Евгения, например, мне бы, Евгению, парою пришлась.
Жаль, нет такой звезды, а то бы я сразу догадался и приевгеньился, чтобы призвездануться, на… черт ногу сломит. Пусть она мне и придумает, у нее это здорово получается, всякие заморочки со словами-словесами, словно жемчуга нанизывает.
 Че-то я замахнулся. Какие жемчуга?!
 Одно дерьмо на меня льет, пусть льет или лает, ее собачье дело, а меня баран ждет,
и буду я там один среди овечек, как сам Господь иль как Христос, с невестами своими.

- Ох,  невестушки мои, скоро я вознесуся!
 
Я лечу к вам, стрекочу.
Стрекоза и муравей. Подожди, а кто же я?
Стрекозел. Все стрекочу-стрекочу, и все попусту.
Мурашка, он хоть и маленький, да удаленький.
 Нет, все-таки, муравьиный стрекозел.
А что? Звучит и мне нравится.
 И попеть, и поплясать можно, и одновременно сладить себе все,
 что нужно и тащить в свою кучу-кучную.
Кучин я, кучкую-кучкую около себя.

-  Господи, сколько же я себе нарыл – голова кругом,
   Так и будем ходить друг за другом.
   Вот только где мои друзья?
   Так, одни сотоварищи, сослуживцы, хорошо хоть не сокамерники.
   Я  себе друг, товарищ и брат! 
   Всё в одном лице.
   Точно, теперь уже совсем к Богу близко.

   Тройка-птица, тройка мчится в небесную высь и домчит меня до моей звезды Альтаир
   или… простодыр-простодырый – просто дыра, черная дыра засасывает меня со всеми моим
   заморочками великими, и нет ей конца.
   
  Вот довела жизнь молодца, но ничего, пойду я в книгомир или тональ-туннель
  и увижу свет, и там ощущу-ощутю или ощущаю все то, что не хватило мне до вознесения.
  А чего мне не хватило?
  А, вот я понял!
  Как бабахнет меня или шарахнет на 500%, так и найду себе пристанище-прибежище-лежбище.
  Морской котик ждет меня, морской прибой и бриз – каприз очередной.
  Там что-то Светка вещала про аргонавтов, вот, наверно, что-то близкое к нему, 
  в смысле, к ним, к космонавтам.
  И вот тут, как ни крути, опять она, везде она, сплошная космическая даль,
  вернее, пыль, туманность Андромеды.
  Ну, вот, теперь туман на горизонте.

  Ох, туманы мои, растуманы, кругом одни обманы-маны-мани,
  лишь бы звенело в карманах, а не в ушах, и это хорошо.
 
  И сказал он: - Это хорошо!
  Стукнул по карману – не звенит, стукнул по другому – не слыхать.
  А я же не туда стучу!
  По головке постучу – зазвенело, наконец-то!
  Звенеть-то должно в голове до звона в ушах, тогда и в карманах зазвонит.

  Лучше пусть шуршит.
  Шу-шу-шумерские тайны себе нашуршу, прошуршу-профукаю жизнь свою.
  Фу-фу-расфуфу-двафуфу или фи-фи-расфификались-разбренчались-
  трень-брень-балалайка, не   моя жена нанайка-на-на.
  Кто там, со своими на-на?
  Заклинило в мозгах.
  Че-то мелькнуло: то ли Али Баба, то ли Алибасов, то ли, …

- Дядя, вы не автобус ждете?
– Да, нет, ракету мне, ракету, карету мне зеленую,
  позенел от злости весь.
  Я – стрекозел, я – муравьед-я ед-я ем-я ел …
                и съели колобка.
  Докатился….
  Докатилась жизнь моя и ушла под откос.
  Торможу-жу-жу, я себя застужу, пусть погреют меня.
 
  Что там, в космосе?
  Холод и мрак.
  Че туда я стремлюсь, на хрена это всё?
  Тут, вокруг, столько милых и преданных женщин.
  А я все куда-то стремлюсь, стрекочу и кручу.
  Эх, кручина моя, одолела меня молодца.
  Вот причина моя, нету счастья мне здесь, вот и качаю я себе энергии снова и снова. 

  Снова между нами города, жизнь нас разлучает, как и прежде.
  В небе  незнакомая звезда светит, словно памятник надежде...
 
  Надежда, вот, наверно, звезда, та, что рядом, и та, что везде.
  Надейся и жди.
  А, может, разденься и жди?
  «Жду-пожду, с утра до ночи, ин да очи разболелись, глядючи…».

По кругу пошагали.

Всё, хватит тебе, мой единственный друг, в смысле, единый.
Я-то себя не делю и со всеми готова дружить,
и я не стремлюсь ни к баранам, ни к овцам.
Мне и здесь, на Земле, хорошо.
И энергиям я найду применение здесь, чтоб цвела Земля моя, а не Марс и Юпитер.
А на Марсе пусть цветут сады.
Мне, милее Земли, моей милой Земли, нет ничего на свете,
а Вселенная пусть подождет, и весь мир подождет.
Он ведь ждет не меня, а Любви от меня.
И ему невдомек, что же я никак не усвою урок,
что один я – и всё, всё во мне и Вселенная тоже во мне.

 И куда мне стремиться и что мне искать?
 Разве только свою половину?
 Так она на Земле, а не там, хоть звучат там Созвездия и снова  влекут за собой.

Я, Земля, Я своих провожаю питомцев, сыновей, дочерей.
Долетайте до самого Солнца и Домой возвращайтесь скорей!

Возвращайся Домой. Хватит тебе искать. Всё перед носом, под боком.
Открой глаза и уши, и увидишь, и обрящешь. То, что имеешь, наконец-то получишь сполна, и приумножится всё, что имеешь.

Только признай свою силу в себе и не нужно искать ее там, за пределами.

Она в твоих пределах сна и ума, и сердца.

Сердце, тебе не хочется покоя…
Сердце, как хорошо, что ты такое.
Вот  - что не давало мне покоя:
                Сердце, сердце мое!
А я то думал, что вознесся.
Искал и работал, не покладая рук и глаз.

А тут до сердца я добрался….

Какой чудак!