Слово о полку Игореве. Перевод

Традиция поэтического перевода «Слова о полку Игореве» восходит к великим именам. Василий Жуковский, Аполлон Майков, Тарас Шевченко, Константин Бальмонт, Николай Заболоцкий… Будучи молодым и амбициозным, я ни в коем случае не посягал. Но, страдая филологическим любопытством и испытав глубочайшее потрясение от откровений известной в мои времена книги Олжаса Сулейменова «АЗ и Я», где вскрывались смысловые этимологические переплетения тюркского и славянского в русском языке, как в отражении русской истории, где новыми гранями заиграли, заискрились темные места из «Слова» и по новому открылась непонятая со школьной скамьи идея летописи – я взялся за перо. Это было… Это было очень-очень давно… Потом я закончил вуз, стал учительствовать, но периодически – накатами  одиночества брал тетрадочку, брал «Слово», открывал Сулейменова и переводил. И так лет … десять.
А потом – время, жизнь, события, заботы – да мало ли что! Так и не добрался до финальной точки. Где-то затерялся перевод сна Ярослава… А на плач Ярославны и вовсе рука не поднялась – после Шевченко-то!
Но вот прошло время. Жизнь подарила сытую паузу. Открыл я старые тетради – и что-то торкнуло, как сейчас принято говорить. И я подумал: может, в этом что-то есть. И точка – не финальная – но поставленная в моем переводе оказалась там, где нужно по сегодняшнему моему восприятию нашего российского бытия…
Время собирать камни?...
Или все еще – грабить обозы?...
На ваш суд.

Слово о Полку Игореве.
Перевод И. Гуревича

-1-

Не пришло ли время, братие,
нам сказание начать,
повестей военных скорбью
слог старинный испытать,
о походе князя Игоря
эту песню запевать?
Словом старым песню новую
Не по замыслу Боянью,
а по былям сего времени
будет новое сказанье.
Тот Боян, исполнен мудростью,
если песнь кому певал –
быстрой белкою по дереву,
волком по земле скакал,
а орлом под самым облаком
сизокрылый пролетал.

Вспомнит первые усобицы,
те раздоры меж князей –
десять соколов отпустит
да на стадо лебедей,
а котору лебедь белую
сокол первый настигал,
первой песню князьям прежним
петь во славу заставлял,
во славу,
во славу
то ли мудрому Ярославу,
то ли храброму Мстиславу,
что Редедю зарезал
пред косожскими полками
с боевыми знаменами,
то ли Красному Роману
по велению Бояна.

Но Боян не десять соколов
на тех лебедей пускал,
а персты свои он вещие
да на струны воскладал:
сами струны оживали,
князьям славу рокотали.

-2-
Так начнем же, братие,
скорбную историю
от старого Владимира до Игоря, который,
дерзостью ум иссушая,
мужеством сердце острил,
духом войны наполняя –
войско свое наводил
на землю Половецкую.

О, Боян, Боян-соловушко!
Ты – минувшего певец,
как воспеть походы новые,
их начало и конец?
Белкой ты скакал по дереву,
к облакам орлом взлетал,
оба полюса у времени
в песне ты соединял
и в тропу Тьмутараканеву
через годы и поля
рыскал ты за славой давнею,
помня давние дела.

Как бы начал петь, соловушко,
князя Игоря поход:
«То не буря ясных соколов
в степь широкую несет –
это волки к Дону синему
с криком гомоном летят,
князю славы – себе почестей,
себе почестей хотят».
Спой, Боян, исполнен мудростью,
внук Велесов – знаменит:
«Ржанье конское за Сулою
славой в Киеве прозвенит.
В Новгороде трубы трубят –
стяги в Путивле стоят».

-3-

Милого брата Всеволода
Игорь ждет.
И сказал ему Всеволод
про поход:
«Один брат ты, Игорь, у меня,
один свет-светлый,
одна доля!
Так седлай же борзого коня.
А мои под Курском в поле
уж оседланы стоят,
и куряне в бой хотят.

Дети славы и войны
под трубами рождены,
под шлемами взлелеяны,
с конца копья вскормлены –
совершат, что велено:
дороги все исхожены
следом за победами,
яруги все изведаны,
луки у них натянуты,
сабли их навострены,
все пути проторены.
Будто волки, волки серые
станут по полю скакать,
князю славы – себе почестей,
себе почестей искать!

Нам в поход настало время-
вся дружина собралась».

-4-

И вступил в златое стремя
Игорь-князь.
Но дорогу солнце тьмою
заступает, гонит прочь.
И вослед ему грозою
застонала ночь:
птичий свист шальной разбужен,
зверь ночной в смятеньи кружит,
кличет Див наш древний
и велит послушать
он чужие земли –
Волгу и Поморие,
Посулие и Сулож,
Корсунь и тебя
Тьмутараканский идол.
Кличет Див, скорбя:
слушай, слушай, Игорь!

-5-

Тут на светлое на солнце
поднял Игорь взгляд –
и увидел, тьмой покрыты
воины стоят.
И сказал дружине Игорь:
«Братья и дружина!
Лучше нам в бою увидеть
смертную годину,
чем от страха быть плененным.
Что нам ночи стон?!
Так помчим на быстрых конях
 И увидим Дон!»

Так желанье прежней славы
князю ум пленило,
и затмения отраву мысль искусила –
нам увидеть Дон Великий!
Перед войском многоликим
крикнул князь: «Хочу,
русичи, конец копья
в Поле преломить!
С вами, русичи, хочу
голову сложить,
только лучше шлемом Дон,
синий Дон испить!»

-6-

Убегают половцы дорогами
неготовыми ко Дону Великому,
и кричат их телеги в полуночи
лебединым испуганным кликом:
Игорь воинов к Дону ведет!

Но беда его следом пасет:
птицы по дубам, волки по яругам
грозу тревожат, а орлы
клекотом зверье сзывают кру/гом
в гости на кровавые пиры…

О, Русская Земля! но за холмом уж ты…

-7-

Утро гонит страхи прочь.
Долгая померкла ночь,
мгла запала
и заря
светом темные поля
покрывала.
Щелканье соловье засыпает –
утро говор галок пробуждает.

Поле русичи червлеными щитами
перегородили, встали разом,
ища себе почестей сами
и славы, славы князю.

-8-

С утра раннего в пятницу вволю
Обоз половчан потоптали:
будто стрелы рассеясь по полю,
красных девок с собою умчали,
а с ними злато,
аксамитов богатых-
что могли с собой уволокли.
А епанчи и кожухи легли
вместе с покрывалами мостами
по болотам, непроезжими местами  -
все, что вышито нечистыми руками,
у коней теперь под копыта /ми.
А червленый стяг
да Белая Хоругвь,
червлена челка –
сребряное стружие,
выпадая из поганых рук,
Святославичу хороброму послужит…

-9-

Дремлет в поле Олегово гнездо:
храброе – далеко залетело.
Слава деда так ему велела:
для обид он не рождено
ни соколу,
ни кречету, ни черному ворону
с Половецкой сто /роны.
Рождено, чтоб верным славе быть
и обид напрасных не носить.

-10-

Серым волком Гзак бежит.
Вслед Кончак ему спешит.
Правят ко Дону Великому!

-11-

День другой поднялся слишком рано.
Что кровавый свет зари поведает?
Легкая расправа с басурманами
вместо славы обернется бедами.
Тучи черные с моря идут,
четыре солнца прикрыть хотят:
синие молнии там и тут
трепещут и грому греметь велят.

Быть великому грому!
Стрелы дождем – с Дону.
Стоять стону!

Изломаться копьям,
саблям затупиться
о шлемы половецкие.
Кровавая заряница
на реке Каяле,
в той степи донецкой.
Не миновать беды.

О, Русская Земля!..
но за холмом уж ты…

-12-

Ветры,  Стриборжьи внуки,
стрелами с моря веют
на храброе войско Игоря.
Смерть сеют.
Земля гудит,
реки мутно текут,
пыль поля прикрывает,
стяги всюду вещают:
с Дона, с моря половцы идут.
И, как стая черная ворон,
русские полки со всех сторон
дети беса обступили,
поле кликом перекрыли –
и конца поганым нет.
Войско русское в ответ
прикрывается щитами.

-13-

Смелый Всеволод! стрела/ми
прыщешь,  в обороне стоя,
харалужными клинками
шлемы рубишь в центре боя
вместе с верными полками.
И куда помчишь по полю ты,
сверкая шлемом золотым –
там лежат половецкие головы,
посеченые войском твоим.
И аварских шлемов никому,
рассеченных саблями, не счесть.

Так о ранах думать ли тому,
кто забыл и жизнь свою, и честь –
отчего престола златовье,
кто забыл среди войны
ласки милой Глебовны-жены,
свычаи обычаи ее?..

-14-

Прошли века Тьмутаракани,
минули годы Ярослава,
были походы Олега –
дедова слава!
Крамолу ведь Олег мечом сковал,
всюду стрелы сея по земле.
В злато стремя край земли вступал –
звон же отдавался вдалеке:
от самой летел Тьмутаракани
так, что звон тот Ярослав слыхал,
а Владимир во Чернигове заране
уши, чтоб не слышать затыкал.

…Но иные гналися за славой.
Так Бориса, сына Вячеслава,
привела та слава на судьбу –
и на Канину зелено покрывало
слава недобытая постлала
за обиду Олегову ему…

А еще с  Каялы Святополк
между иноходцами лихими
отца на смертном орде поволок
прямо к Киеву, ко святой Софии…

Уж при том Олеге Гориславиче
князья погонялися за славою,
сеялись усобицы, росли –
и Даждьбожи внуки погибали.
Так крамолы княжьи сокращали
годы человеку,  как могли.
И по русской горестной земле
редко пахари покрикивали в поле,
воронью же – чистое раздолье:
граяли над трупами, деля,
на своем наречье говоря.
Галки следом на добычу вылетали.

-15-

Да, походы с ратями бывали,
но подобной рати не слыхали…

О, Русская Земля!...
но за холмом уж ты…

                1979-1989