Сталкер

- Ффурх! - вздымая колёсами тучи грязно-бурых брызг, промчалась полуторатонная фура. Я, неспеша затягиваясь "Балканской звездой", смотрю ей вслед. Слепящее солнце медленно ползёт в зенит, заливая всё ярким палящим светом. Вчера было прохладно и дождь, сегодня жара. Весна, однако.

 В перелеске неподалёку щебечут какие-то птахи, над головой гудят то ли шмели, то ли жуки, мелькают воробьи. Скоро лето.

Нехотя встаю, щелчком отбрасываю окурок, и лениво потягиваюсь, зевая...
 
Безмятежное весеннее утро, вернее, уже день. Так неохота никуда идти, но надо. Не вечно же торчать тут, возле дороги, глотая брызги и копоть от пролетающих мимо грузовиков. Надо идти добывать себе хлеб насущный.

 Поправляю лямку карабина на плече, и неспешным, размеренным шагом иду в сторону города. До него ещё что-то около пяти километров. Ерунда, за час дошагаю.
Солнце в зените, жарит немилосердно. Расстёгиваю свой замызганный бушлат, но всё равно жарко. Наверное, от меня щас воняет, как из деревенского сортира, ну а фигли, уже неделю не мылся, и всё в дороге. Щетина отросла - мама родная не узнает. Да и где сейчас та мама... Домой бы, да уже некуда... Нету дома, кончился. Ну, да ладно, где наша не пропадала...

 Закуриваю ещё одну. На жаре курить - хуже только на морозе, но голод не тётка, в том числе, и никотиновый. Осточертела "Балканка", но на безрыбье и рыба раком. Курю. Иду. Иду. Курю.

- Возвращаюсь раз под вечер, накурившись гашиша. Жизнь становится прекрасна и безумно хороша!... - распеваю во всё горло.

 За всеми этими развлечениями дорога проходит незаметно, и вот, придорожные перелески расступаются, начинаются пригородные поля. Теперь ничто не загораживает обзор, и видно, как впереди, за появившимися почерневшими городскими стенами встаёт сплошная чёрная завеса дыма, заволакивая небо угольно-чёрным одеялом.

 Чем ближе подхожу к городу, тем меньше мне хочется идти туда, но надо. Жрать-то хочется, а там можно что-то найти.

 Слева в кювете догорает перевёрнутый грузовик. Вокруг разбросаны зелёные деревянные ящики. Явно, жратвы там нет. Возле кабины валяется обугленная головёшка. Воняет шашлыком и ещё какой-то кислой хренью.

 Через пять минут ходьбы вижу справа от дороги ржавые останки какой-то техники. Что это было, сейчас уже не угадаешь. Разметало так, что и контуров не определить, видны только звёздчатые ведущие колёса, да обвисшие траки.

Что-то становится тревожно. Впереди замечаю троих чумазых людей в замызганных бушлатах, таких же, как у меня, да с курмультуками в руках. Думаю, подходить, не подходить? Один хрен, заметили уже, смотрят исподлобья. За карабин хвататься не буду, я не дурак. Подхожу.

- Куда прёшь, йобнвротбля? - спрашивает один. Грубый.

- Да вот, в город мне бы... - говорю.

- Какого чёрта ты там забыл? - спрашивает другой. - Вали на хрен обратно, там щас не до тебя.

- Жрать я хочу. - отвечаю. - Пить, курить путёвые сигареты, и бабу.

Ржут, нехристи. Одни только жёлтые зубы сверкают на серо-бурых рожах. Им бы щас в Донецк, да в забой, им там самое место. С их-то курмультуками. А какая, хрен, разница, что курмультук, что отбойный молоток, - отдача почти одинаковая. Но это всё лирика, а сейчас надо в город.

- А ты что за хрен с горы? - спрашивает один, чернявый.

- Да так, - отвечаю, - бродяга...
 
- Ы... Бродяга войны? - смеётся. - Много вас тут таких... По кустам закопано... Сталкер, нах...