Поломаемся, недотрога

Счастливые люди никогда не пишут стихов, а тем более прозы.
Они не страдают от сладостной, тянущей боли по вечерам.
Им не нужно выплескивать тонны чувств из навоза,
И навоза из чувств у них тоже не больше полутора грамм.

У счастливых людей свет кончает гореть в десять-одиннадцать,
Сразу после «вестей» на каком-нибудь главном канале.
А у нас? А у нас пока стрелки к пяти тридцати не придвинуться,
Ни в одном глазу сна. Даже если безумно устали.

Только «мы» это «я» и еще немножко «меня», в довесок.
У «тебя» свет погаснет сразу тогда, когда победит усталость.
Это правильно и нормально. Ведь тебе не нужно сто штук повесток
От того, кого, развинтив, разомкнула никчемная жалость.

Что до рифмы? Ее становится меньше, пора-бы в Красную книгу.
Что до счастья? Каждый сам себе утопающий и спасательный круг.
Кто сказал, что нельзя разорвать это синее небо безумному крику?
Можно все. Я сажусь и курю повседневность через мундштук.

Поперхнулся, отхаркиваюсь. Надо бы становиться сильней и мудрей:
Бросать эту вселенскую доброту и веротерпимость.
Но что мне поделать, скажи мне, Небо, даже среди людей,
Есть те, кто не должен, просто не должен впадать в немилость.

Да, катись оно все к черту. С большого холма, по наклонной,
Прямо с балкона вдребезги, либо на трассу, под колеса машин.
Кто был хороший, достойный, плохой и девственно томный,
Не все ли равно? Все смешается под тысячей тысяч шин.

Победить самого себя, разломать, чтобы склеиться еще раз прочнее?
Перестать зависеть от глупой надобности в тылах и броне?
Научиться держать свои чувства за старым замком, чтоб вернее,
Чтоб никто не воспользовался, проскакав по ним на коне?

Снова назад? Это выход. Даже вход, даже лаз, хотя и безумно узкий.
Не хочу. Я просил тебя «не разочаруй». Мне по горло промахи.
Ты прошелся по мне, как каток, метеором огромным, тунгусским.
Ну, какие «мы» были (и есть) с тобой распрекрасные олухи.

Не хочу. Не хочу уходить, но себя обмануть не получиться.
Я учился не лгать половину сознательной жизни, а это чертовски много.
Значит выхода два: либо сдохнуть вдвоем, либо вместе домучится.
Так рецепция за рецепцией.

Поломаемся, недотрога!