Даже там, где скользко я не стелил соломы

Даже там, где скользко я не стелил соломы,
всё одно помимо воли приходят обломы,
и будь я в позитиве, и слыл бы оптимистом,
всегда есть место моему фаталисту.

Я фатально любил, так же и брошен.
Но пока мне не живётся без цветов и брошек!
И пускай я местами, что просроченный товар,
время не скоро предлагать меня в дар.

Я, как и многие, ношу доспехи
от любви неразделённой и прочей потехе.
Но в кого бы ни попал лучник крылатый,
не стрелой, так поцелуем снимаются латы.

А под латами что? Тщедушное тело?
Брюзжавший мозг на треть окаменелый?
Коллекция прожектов, воспоминаний, болезней?
И бесценный опыт лебединой песней?

Опыт тянет на дно, а были весёлыми старты…
Но ныне от кого погибает мой царь Спарты?
Оставь страхи, напиши сатиру.
Это ты отражаешься в глазах мира!

Кино, литература, поэзия и TV
слюнявят кризисами возраста, семьи,
спекулируют твоими фобиями за твой же цент,
пока играет в солдатики твой пациент.

Игры не кончатся. Подорожают игрушки.
К машинкам добавятся ручки и рюшки,
карьеры, дружбы, забавы, как этажи
маленькие трагедии, составляющие жизнь.

И только любовь – как панацея от всех болезней.
Но ведь не знаешь, отсутствие или присутствие её полезней?
И всегда прекрасная от блаженства до муки,
любовь, как снег на голову, но в твои руки.

Держишь, пестуешь, думаешь, вот оно чудо,
то ли Богом послано, то ли, как прежде Вуду.
Чур-чур! – машешь на себе руками.
Любовь – это сердце, сложенное в оригами.

Но не надо, милая, меньше игр,
пусть я буду твой тигр, но не тир,
я хочу видеть сердце куском мяса,
оно бьётся загадочно, даже для людей в рясе,

загадочно бьётся для законченного поэта,
который давно сошёл с ума от всего этого!
Всё проходит! И он не держит.
Потому что мы сами сочиняем свои надежды.

Мы сами себе и случай и фатум,
любовь ли, грусть – всегда постфактум.
Я любил разных, но слаще была Малина.
Где упаду, скажите – расстелю перины!