Космодром

            Мы едем поездом уже четвертые сутки. Нас  трое, молодых лейтенантов, получивших назначение на южный космодром. Только Анатолий, мой друг из Краснодара, вез в гарнизон свою молодую красавицу жену. Теперь от волнений у нее мокрые глаза и срывающийся голос. В Уральске к нам подсел какой-то разжалованный старший лейтенант, ехавший из отпуска. Дырки на погонах от снятых звездочек его, кажется, совершенно не смущали. Он небрит и имеет какой-то помятый, использованный  вид. Своего попутчика мы заботливо поим водкой, а он, в благодарность за это, с видом знатока, рассказывает про космодром удивительные вещи. Попутчик доволен производимым впечатлением и продолжает вдохновенно врать дальше.
             За окном унылый, почти лунный пейзаж и глиняные домики местных казахов с плоскими крышами. Верблюды, солнце и пыль. Из динамиков в купе на нас льются бесконечные унылые песни местных поэтов-акынов под звуки домбры. Странные для нашего уха песни, похожие на завывание степного ветра...  После Аральска начались пески, раскаленное солнце медленно катится за горизонт, и на космодром прибыли только ночью. Если уж совсем точно, то это была просто станция Тюра-Там, с остановкой поезда на четыре минуты. Мы проваливаемся в душную темноту, где из поселка слышится хриплый лай собак. Над головой  огромное, совершенно незнакомое звездное небо. Кажется, что до звезд можно  дотянуться. Это было самое первое впечатление о новом месте службы.
               Нас здесь ждали и встречали. Мы быстро грузимся в маленький автобус и уже через короткое время, после внимательной проверки документов, пересекаем КПП в жилой зоне города Ленинска. Позднее, в 1995 году он будет переименован в Байконур. Этот военный город за колючей проволокой называется в обиходе просто “десяткой”. Теперь он станет для меня родным домом и второй родиной на долгие 20 лет службы.
          Конечно, мы уже были наслышаны от старших товарищей обо всех особенностях жизни на космодроме, и нам хотелось поскорее увидеть легендарную космическую гавань. Воображение рисовало фантастический город будущего, навеянный прочитанными в детстве книгами на космические темы.
          Сейчас об этом уже многое сказано, написано и отснято на кинопленке. Можно только кратко напомнить, что необходимость в испытательном полигоне возникла на фоне бурно развивающейся в 1950-ые годы ракетной отрасли и связана с решением технических задач по созданию многоступенчатых ракет, предназначенных для обороны и многоцелевых космических исследований. Место расположения нового полигона должно было отвечать многим условиям. В их числе было как можно более близкое расположение к экватору для придания скорости стартующей ракеты за счет вращения Земли, близость к транспортных магистралей и одновременно удаленность от крупных населенных пунктов.
         Такое место, близкое к этим требованиям, оказалось у железнодорожного разъезда Тюра-Там и в 350 километрах от поселка Бойконыр, давшего впоследствии историческое название самому космодрому. Строительство началось 12 января 1955 года с высадки небольшого отряда военных строителей  на разъезде, затерявшемся в бескрайних пустынях Приаралья, в двух с половиной тысячах километрах от Москвы.
         Ветераны космодрома рассказывали, какое тяжелое  впечатление произвело на них первое знакомство с местом будущего Звездограда – бескрайняя степь, пески и солончак. Только ветер гонит перекати-поле в завесе песка по бескрайнему бесснежному пространству. Нет ни одного дерева, только несколько глиняных мазанок да мазары засыпанного песком кладбища. Позднее, подобное прочитаю у Чингиза Айтматова в “Буранном полустанке”: “Поезда в этих краях шли с востока на запад и с запада на восток... По сторонам от железной дороги в этих краях лежали великие пустынные пространства – Сары-Озеки, Соединенные земли желтых степей... В этих краях любые расстояния измерялись применительно к железной дороге, как от Гринвича...”
         Совсем иные оценки прозвучат у главного конструктора C. Королева, ответившего сомневающимся специалистам: “Вы все ужасные прозаики. И как эту прозу выбить из вас - ума не приложу. Где найдешь еще такой благодатный уголок для будущих космических пусков, где свыше трехсот дней в году солнце, а ночью на тебя смотрят мириады звезд? Да ты не представляешь, что здесь развернется! “ Он верил в осуществление своей мечты даже в сталинских лагерях, а здесь она была уже гораздо ближе. Конструктор умел не только мечтать, но и добиваться  намеченного волею своего таланта и энергии.
           Тогда только очень немногие знали конечную цель и масштабы всего затеваемого строительства. Создание полигона было окружено плотной завесой секретности. Даже сами военные строители, согласно установленной легенде, поначалу считали, что возводят крупнейший в мире спортивный комплекс. Маленький разъезд был буквально завален непрерывно поступающим потоком строительных материалов и могучей техники. Прибывали все новые и новые контингенты военных строителей и специалистов. Несмотря на совершенно дикие бытовые и климатические условия и сложность инженерно-строительных задач, темпы работ были поистине ошеломляющими. Работы велись круглосуточно. Строили все это, конечно, не “зэки”, их на Байконуре никогда не было, а простые солдаты и офицеры. Чтобы построить первый и основной объект будущего космодрома – стартовый комплекс, нужно было вынуть около миллиона кубометров грунта и уложить десятки тонн сверхпрочного бетона. Вот тогда среди военных строителей, и начала ходить шутка о том, что там была вырыта и залита бетоном самая большая в мире яма. Поразительно, что через четыре месяца это сооружение было сдано под монтаж стартового оборудования и других систем, поставки которых на объект шли со всех концов. Космодром, казалось, строила тогда вся страна. Первоначально объект был рассчитан на 24 пуска, но с этого знаменитого старта запустили уже свыше 470 космических аппаратов, и надежность его полностью сохраняется.  Совершенно убежден, что  повторение этого сегодня в нашей стране, едва ли будет возможно.
           Не стану упоминать фамилий этих строителей сознательно. Все, от генерала до простого солдата-строителя и монтажника, трудились за пределами человеческих возможностей. Конечно, без четкой организации совершить такое большое дело было бы невозможно. Главными заказчиками здесь были C. Королев и М. Неделин и именно они чувствовали и регулировали пульс этой великой стройки.
         Первоочередные объекты были завершены уже к декабрю 1956 года. В это время на  полигоне работало уже почти две тысячи военных строителей и более пятисот гражданских специалистов. Незаметно, вместе с техническими объектами полигона стал возводиться и быстро расти жилой поселок, начал обустраиваться элементарный человеческий быт на месте палаток и землянок. Русская душа просила зелени и, несмотря на тяжелые условия, здесь начали сажать и растить деревья. Это совсем не сказка, что за каждым деревом для ухода у нас закрепляли ответственного, и увольняющиеся солдаты, потом передавали его прибывшим. Так, со временем, на месте мертвых солончаков выросли живые зеленые скверы и зацвели цветы. Теперь на улицах города растут карагачи, тополя и клены, сосны и киевские каштаны, березы из Звездного городка. В густых зарослях поют невесть откуда взявшиеся соловьи. С тех пор у многих из нас, живших долгое время на космодроме, остается особое и трепетное отношение к деревьям в любой климатической зоне.
           Новый полигон рос быстро, словно сказочный герой. Создавались новые стартовые площадки, в том числе для боевых ракет, испытательные стенды, производственные мастерские, жилые площадки, прокладывались десятки километров новых железнодорожных путей, автомобильные шоссейные дороги и линии электропередач.
           Трудно поверить сегодня, но через два с половиной года после первого вбитого в песок колышка строительной разметки, со старта 2-й площадки был произведен первый испытательный пуск межконтинентальной ракеты Р-7, той самой легендарной семерки. Это произошло 15 мая 1957 года и стало началом славной истории космодрома Байконур. Уже 4 октября 1957 года восхищенный мир учился по слогам выговаривать незнакомое русское слово “спутник” и искать в звездном небе движущуюся светящуюся точку. Мы вырвались далеко вперед в этой большой гонке.
           Начался планомерный штурм космоса. В 1959 году произойдут запуски автоматических лунных станций, и мир увидит фотографии обратной стороны Луны. 19 августа 1960 года запустят космический корабль с собаками Белкой и Стрелкой, которые благополучно вернутся на Землю.  А 12 апреля 1961 года, всего лишь через шестнадцать лет после страшной войны, мир узнает о первом в мире полете в космос советского человека, Юрия Гагарина. Это событие знаменовало собой открытие эры пилотируемой космонавтики. Тогда впервые в эфире прозвучали слова “космодром Байконур”. Президент США Джон Кеннеди так прокомментировал это событие: “Русские нас сделали. Для кого-то – это русский вызов, а для меня – шок”. Большая космическая гонка продолжалась. Каждое новое сообщение об очередной победе  страна встречала с восторгом, а дети мечтали стать космонавтами. 16 июля 1965 года будет произведен запуск новой мощной многоступенчатой ракеты-носителя типа “Протон”, наступила эра исследования планет и других небесных тел Солнечной системы. Осуществляются  мягкие посадки космических аппаратов на Луну, Венеру и Марс. Активно шли работы по созданию самой мощной ракеты-носителя Н-1 КБ С. Королева. Это была поистине королевская ракета, длиной 120 метров и 17 метров в диаметре хвостовой части;  наша главная надежда в осуществлении лунной программы и сохранении первенства в космосе. Старики-конструкторы утверждали даже больше, что Сергей Павлович готовился покорять на ней Марс. К сожалению, все ее пуски в 1969, 1971 и 1972 году оказались аварийными, без С. Королева эта ракета просто не хотела летать.
          Наша встреча с космодромом Байконур состоялась  6 августа 1974 года. До этого только некоторым из нас удалось побывать в ходе  стажировки на первом ракетном полигоне Капустин Яр, где уже тогда многие четко усвоили, что работа офицера, командира и техника требует высокой ответственности, и любая небрежность может привести к большой беде.
           Первые дни на Байконуре стали временем привыкания к непривычным климатическим условиям, жаре, которая не отпускала даже ночью. Солдаты летом носили  панамы и ботинки. Форма быстро выгорала на солнце  добела, что потом становилось предметом их особой гордости.  В большой моде татуировки ракет, скорпионов и непременная надпись на ногах: “Они топтали пески Байконура”.  Мы с непривычки поглощаем воду литрами и потом еле двигаемся. Только нужно еще работать и нести службу в своих подразделениях. У нас быстро появился прочный армейский загар, который четко проходит по воротнику и манжетам рубашки. Со временем привыкаем, как и все, пить в жару горячий зеленый чай или отвар из верблюжьей колючки. Здесь сразу начинаешь понимать, что в армии всегда тяжелее твоему подчиненному, солдату, прапорщику или офицеру. А еще лучше научиться, иногда  ставить себя на его место. Без такого человеческого понимания не бывает серьезного руководителя и командира. Причем, это еще более становится очевидным в ходе служебного роста офицера. Теперь следовало всегда помнить, что ты весь на виду и не имеешь права на профессиональную неготовность, на проявление слабостей, тебе их просто не простят. Сейчас бы это назвали  публичностью в профессии, а тогда - просто авторитетом и честью  офицера, инженера-испытателя.
          В те годы кондиционеры и другие удобства оставались привилегией больших начальников, но если говорить откровенно, то на бытовые трудности мы вообще обращали очень мало внимания. Служба полностью поглощала  жизнь офицера, оставляя ему только короткое время на восстановление сил и отдых. Далеко не все молодые офицеры выдерживали такую службу и иногда начинали искать пути для увольнения. В те годы возможностей для этого имелось совсем немного. Их было всего две: состояние здоровья или дискредитация звания офицера. На последнее из них,  конечно, мог решиться далеко не каждый. Часто, сталкиваясь с условиями гарнизонного быта, рушились молодые семьи.  Ведь из далекого Ленинграда, Харькова или Ростова многое в армейской жизни космодрома казалось более привлекательным и романтичным.
          Жилая зона Байконура в излучине реки Сырдарьи  представляла собой обычный большой военный городок. Типовые застройки  домов делали его удивительно похожим на сотни других городов страны. Отличало его, пожалуй,  только обилие памятников первопроходцам космоса и строгая система полива деревьев в виде арыков. Рядом с берегом реки находились особый, “нулевой” квартал и гостиница “Космонавт”, где перед запусками жили  космонавты. Есть там особая, звездная аллея деревьев, которые были посажены космонавтами. Правофланговым в ней и сейчас стоит карагач Ю.Гагарина. В городе всегда было очень молодое население, средний возраст его не превышал 32 года. Здесь всегда было много детей.  Их родина – космодром и этим они потом будут гордиться  всю свою жизнь. Кто-то из них, уже став взрослым и окончив институт, вернется сюда и продолжит дело своих родителей.
           Рядом с Ленинском находилась еще одна, известная всем 13-я площадка – местное кладбище. В семидесятые годы прошлого века там еще хоронили, но потом уже чаще отправляли на родину. Страшное это было место в закрытой зоне: покосившиеся, забытые безликие могилы с жестяными звездами и наступающий на них песок. Сюда уже было некому приходить...
            Начало службы на космодроме оказалось трудным. В подразделении не хватало офицеров, и меня скоро назначили временно исполнять обязанности на ступень выше.  Состояние техники было просто ужасающим, нарекания в мой адрес сыпались постоянно. Приходилось, что называется, дневать и ночевать в своем подразделении. Это не осталось вне поля зрения командира полка, В.Казакова. Он дважды неожиданно отметил положительно мою работу на общем построении полка, называя меня при этом уважительно, по имени- отчеству. Это притом, что тогда даже некоторые солдаты были заметно опытнее в жизненном плане и старше по возрасту. С его легкой руки, меня, молодого лейтенанта, все командиры тоже стали величать по имени-отчеству. Такая душевная поддержка оказалась в этот момент  нужнее любого поощрения, и дела у меня в подразделении со временем действительно пошли лучше.
           Пожалуй, самым ярким событием того времени для нас стали мероприятия по программе ЭПАС, более известной, как  советско-американская космическая программа  Союз-Аполлон.  В ее рамках 27 апреля 1975 года к нам на Байконур прилетели американцы. Все центральные газеты тогда пестрели сообщениями о том, что жители Ленинска, “столицы” русского космодрома, на улицах восторженно приветствуют гостей. Американцы были действительно искренне взволнованы этой радушной встречей, и на следующий день уже гуляли по городу, знакомясь с его памятниками. Все это вызвало в городе огромный ажиотаж. Появление иностранцев здесь, на одном из самых секретных объектов страны, вызывало гораздо больше интереса, чем возможный прилет инопланетян, удивительных зеленых  гуманоидов. Ведь даже самых ближайших родственников мы провозили сюда только на основании специально оформленного разрешения. Это уже потом, в рамках  сотрудничества,  с Байконура в космос полетят многочисленные международные экипажи с участием братских социалистических стран, Индии, Афганистана, Франции и Японии. Японскому астронавту,  симпатичной девушке Йоке,  здесь даже сделают срочную операцию аппендицита в местном госпитале. В космос тогда полетел ее дублер, а Йока  это очень переживала. У меня сохранилось фото ее с предполетной подготовки: девушка в скафандре из Страны восходящего солнца приветливо машет рукой. Потом благодарная японская делегация подарит  нашему хирургу свой микроавтобус, который станет первой частной иномаркой в городе.
           К приезду американцев город заблистал чистотой улиц и красотой отремонтированных фасадов домов, заметно пополнились прилавки местных магазинов. В честь совместного проекта была даже выпущена марка сигарет “Союз-Аполлон” из виргинского табака. Они раскупались у нас мгновенно, несмотря на свою дороговизну в полтора рубля. Именно тогда на Байконуре появились два специально оборудованных  автобуса “Украина” со Львовского автобусного завода. Они были подготовлены по специальному техническому заданию КБ В.Бармина. Эти автобусы  предназначались для перевозки экипажа космического корабля “Союз”,  дублеров и сопровождающих специалистов, медиков в пределах космодрома.  Помимо штатного кондиционера в них была смонтирована специальная система индивидуальной вентиляции скафандров и особые кресла для космонавтов. В автобусах поддерживалась почти стерильная чистота, что достигалось противопыльной и кварцевой обработкой салона. 
           Конечно, американцы приехали сюда не только ради экскурсий. Они обживали корабль “Союз”, знакомились с его устройством и оборудованием. Наши специалисты активно помогали им в этом. После ознакомления Т.Стаффорд заявил, что он бы с удовольствием стартовал в космос на корабле “Союз". Что ж, спустя 35 лет его мечту спокойно осуществляют молодые американские коллеги и летают на МКС. Вскоре американские астронавты улетели, а их специалисты остались и продолжали работать на нашем оборудовании. Стоит отметить, что американцы тогда заметно отличались от нас. Они вели себя расковано, носили свободную и более удобную одежду. Среди них оказались афроамериканцы, которые к нашему удивлению совершенно на равных общались со всеми. Мы были убеждены в наличии за океаном серьезных расовых проблем. Наконец, американцы просто чаще нас улыбались, словно демонстрируя прекрасную работу своих стоматологов. Конечно, это выглядело некоторым контрастом на фоне наших суровых лиц и постоянной общей озабоченности.
            По принятой легенде, для американских гостей мы на это время из военного полигона превратились в гражданский объект. Всех  нас, офицеров и прапорщиков, срочно переодели в гражданскую одежду. Но что же делать с таким количеством солдат, ведь их не спрячешь от постороннего глаза? Да и нужно было выполнять свои задачи.  Тогда приняли мудрое решение: переодеть всех их в черное техническое обмундирование без знаков различия. Если появление офицеров перед строем в гражданской одежде вызывало просто улыбку, то огромные массы стриженых молодых людей в черной одежде сильно напоминали колонны заключенных. Они продолжали ходить строем на жилых площадках и в казарменных городках, петь свои песни.  Неподдающийся иностранному переводу армейский нецензурный диалект летел по широким степным просторам, тревожа  незнакомое с ним американское ухо. Все это породило в нашей среде массу анекдотов, и правду от вымысла, порой отличить уже совершенно невозможно.
         Думаю, что многие все прекрасно знали и понимали, но таковы уж были правила этой большой игры. Если честно, то и американцы стремились открываться перед нами  еще меньше. Наша следующая совместная программа “Мир-Атлантис” смогла появиться только спустя 20 лет, уже в 1995 году. Более важно то, что тогда все штатные работы по подготовке международного полета “Союз-Аполлон” были выполнены, и 15 июля 1975 года советский “Союз” с экипажем в составе А. Леонова и В. Кубасова стартовал навстречу американскому “Аполлону”. В течение полета космические корабли дважды стыковались, экипажи дали совместную пресс-конференцию и выполнили намеченную программу. “Союз” приземлился 21 июля, а “Аполлон” приводнился только 25 июля. На нем тогда возникла нештатная ситуация, и при приводнении космического корабля внутрь кабины пошли ядовитые газы от двигательной установки. Американским астронавтам пришлось воспользоваться кислородными масками, запаса времени до трагического исхода у них тогда оставалось всего 10 секунд. Путь освоения космоса уже тогда имел свой печальный список, и только после благополучного исхода происшедшего, всем удалось спокойно вздохнуть. Программа, открывшая новую эру международного сотрудничества в космосе, была успешно завершена.
            С особой теплотой вспоминается начало работ по подготовке многоцелевых космических аппаратов для отработки элементов и аппаратуры космической навигационной системы. С этой целью на полигоне в 1982 году было создано специальное испытательное подразделение В.Разина. К нам прибыло много молодых офицеров инженеров-испытателей, вчерашних выпускников академий и военных училищ. Для многих из них это стало первым настоящим серьезным делом. Сроки были отведены самые напряженные. Становление коллектива, отношения и связи в нем складывались уже в ходе проведения работ. Рядом с нашими молодыми офицерами  работали опытные испытатели, представители промышленности. Работали, учились и сами учили других. Еще не был сдан строителями монтажно-испытательный корпус на площадке 92-50, а мы уже полным ходом занимались оборудованием рабочих мест и готовили “чистую зону” к приемке аппарата. Эту зону не случайно называют чистой, поскольку она представляет собой особое помещение с классом чистоты – на кубический метр не более ста тысяч пылинок. Специальная система терморегулирования обеспечивает там постоянную температуру и влажность. Здесь проводят предстартовые испытания  космического аппарата и разгонного блока. Работают в зоне только в белых халатах и бахилах. Где-то рядом, за соседними стенами огромного, словно футбольный стадион монтажно-испытательного корпуса еще ведутся строительные работы, а у нас идут испытания и проверка всех систем, агрегатов и узлов космического летательного аппарата, поддерживается необходимый режим допуска.
           Уже 12 октября 1982 года был произведен успешный запуск  трех первых навигационных космических аппаратов серии “Космос” под номерами 1413, 1414 и 1415. Все это было только началом большой работы. 24 декабря 1993 года система была официально принята  в эксплуатацию с орбитальной группировкой в 12 спутников. В 1995 году она была доведена до своего штатного состава  в 24 спутника. Эта орбитальная группировка должна была стать основой системы спутниковой навигации, аналогичной по принципам измерения американской системе NAVSTAR GPS. Впоследствии, из-за недостаточного финансирования, число работающих на орбитах спутников сократится в 2001 году до 6. В августе 2001 года  к этой проблеме снова вернутся и примут известную ныне федеральную целевую программу ГЛОНАСС.
           У многих из нас, работавших тогда вместе в одном коллективе, сложились со временем не только хорошие служебные, но и близкие товарищеские отношения. Мы поддерживали их в течение всей дальнейшей службы на Байконуре и далеко за его пределами.
           Суровые случались на Байконуре зимы. О них ярко написано у Ч.Айтматова в “Буранном полустанке”: “Весь тот январь был очень морозным и мглистым. Ветры ошалели. Набухала, напрягалась стылая мгла в непроглядных небесах. Дико, уныло, пусто просвечивалась с трудом луна блеклым одиноким пятном. Мороз жег щеки. Вдохнуть морозный воздух было страшно – казалось, легкие разорвутся”. Климат здесь окончательно испортился после то, как высыхающий Арал начал превращаться в сеть  мелких соленых озер. Появились черные пылевые бури, поднимающие с их поверхности соль. В такое время больше всех доставалось наземным стартовым расчетам и особенно работавшим непосредственно на фермах и площадках обслуживания. Нередко на пронизывающем ветру от мороза прилипали руки, не выдерживала и отказывалась работать техника, под нагрузкой лопался металл. Могли  выдерживать только люди, они продолжали работать круглосуточно. Заказать погоду испытателям не у кого, а ракета должна быть подготовлена точно к сроку, в расчетное для запуска время.
           Конечно, самым волнующим событием всей этой долгой и напряженной работы является запуск. В это время всех людей с близлежащих к стартовой позиции жилых и производственно-технологических площадок эвакуируют на безопасное расстояние. На старте остается только расчет, занятый в пусковых операциях и находящийся   в защищенных сооружениях. Отслеживается метеосводка и направление воздушных потоков в зоне проведения работ. Время запуска, конечно, знают все. С каждой минутой волнение нарастает. Отводятся фермы обслуживания, и ракета стоит одна, словно Александровский столп на Дворцовой площади в Северной столице. Точно, в назначенное время, запускаются могучие ракетные двигатели, дрожание земли перерастает в сплошной гул и сливается с яркой, ослепительной вспышкой. Кажется, что под мощным напором лопается воздух. Многотонная ракета-носитель “Протон” на мгновение зависает над стартовым комплексом и стремительно уносится в небо, словно огненный тюльпан. Видно, как далеко в небесной синеве отделяется первая ступень. Ракета уходит, превращаясь в святящуюся звезду. Все будут считать секунды, минуты времени отделения ступеней,  включения разгонного блока и вывода космического аппарата на расчетную орбиту. Теперь аппарату важно не  потеряться. C ним  поддерживается постоянная связь, он  должен начать свою работу на орбите. Только после этого можно было пить шампанское за успех.  Впрочем, иногда за нас это делали те, кто к этим работам имел мало отношения. Бывало, что в состав расчетов  при запусках включали людей посторонних, но важных из столицы. Участие в таких работах считалось делом престижным. Оно способствовало их служебному росту  и открывало дорогу к правительственным наградам.   А на скромном праздничном столе испытателей в такие дни чаще присутствовал более доступный для всех спирт, выделяемый на обслуживание техники.  Говорят, что “голь была на выдумки хитра”: среди нас находились мастера, превращавшие такой спирт в напитки с изысканным вкусом рома, ликера и коньяка. Здесь всегда находилось, о чем вспомнить и кому сказать доброе слово.
          Последним значительным событием в период работы на Байконуре стала эпопея “Энергии – Бурана”. Работы были уникальны, отняли много сил и породили много надежд. К сожалению, впоследствии именно они принесли всем нам самое большое разочарование. По этой программе на Байконуре создавались уникальные стартовые и монтажно-испытательные корпуса, построена специальная, не имеющая аналогов в мире пятикилометровая взлетно-посадочная полоса на аэродроме “Юбилейный”. Проект готовился более 12 лет.  Первый запуск ракеты-носителя “Энергия” состоялся 15 мая 1987 года. В качестве полезной нагрузки был использован макет космического аппарата “Скиф-ДМ”. Правда, если уж говорить совсем точно, то макет являлся практически штатным аппаратом. Этот запуск подтвердил, что теперь мы имеем новый универсальный ракета-носитель сверхтяжелого класса, не имеющего аналогов  в мировом  ракетостроении. Второй и последний пуск ракеты-носителя “Энергия”, на этот раз с орбитальным кораблем “Буран”, после устранения всех неисправностей, был намечен на 15 ноября 1988 года. Ставилась цель летной отработки ракеты-носителя и проверка функционирования конструкции, бортовых систем орбитального корабля “Буран”. В целях безопасности полет корабля осуществлялся в беспилотном режиме и продолжался 206 минут.
            Мне довелось присутствовать на этом запуске. Он был намечен на 6 часов утра. В белых лучах прожекторов стартовый комплекс “Энергия-Буран” выглядел очень эффектно. Свет лучей упирался в низкую облачность, словно в крышу. Метеоусловия были сложными. Шел дождь, шквалистый ветер порывами достигал 20 метров в секунду, что превышало допустимые ограничения. Команда “Пуск” проходит за 10 минут до старта, дальше все осуществляется в автоматическом режиме. В расчетное время на старте появляется огненное оранжевое облако, слышится грохот и рев двигателей. Говорят, что дрожание земли чувствовали более чем за 30 км от стартового комплекса. Ракета с челноком  зависают над стартом и начинают медленно подниматься, постепенно набирая скорость. Через 5 секунд начинается отклонение по тангажу, а еще через секунду выполняется разворот по крену. Из-за низкой облачности к огорчению многих обзор  быстро заканчивается. Полет прошел в штатном режиме на орбите с максимальной высотой в 263 км и минимальной 251 км. Осуществив маневр, 80-тонный челнок “Буран” вышел точно на посадочную полосу и приземлился, пробежав 1620 м.
            После триумфального возвращения корабля началась подготовка к пилотируемым полетам. В это же самое время в стране уже начинали раскручиваться катастрофические перестроечные процессы, приведшие к распаду Союза ССР, деградации российской промышленности и развалу отраслевой ракетно-космической корпорации. 
            Первой ласточкой для нас тогда стал приезд М.Горбачева 11-13 мая 1987 года.  Не скрою, что таким визитам здесь всегда придавалось особое значение. Первые лица способны влиять на принимаемые решения, а значит, следовало самым лучшим образом познакомить их с работой космодрома. Для этого были выделены автобусы, предназначенные для перевозки космонавтов. У нас М.Горбачеву организовали показ космических аппаратов военного назначения, связи, телевидения, метрологии и исследования космического пространства. Экскурсию тогда проводил М.Маслянцев, опытнейший инженер и руководитель, страстно влюбленный в свое дело. По его словам, М.Горбачев откровенно скучал, не проявляя особого интереса. Правда, иногда он задавал вопросы, которые показывали его очевидную неосведомленность. Зато он охотно, и не всегда к месту делал программные заявления из числа: “ Вы делаете большое и нужное дело...”, или “Космодром, это надолго, это навсегда!” Такие лозунги можно было сразу вешать на стены, но не этого здесь  ждали. Абстрактные слова о героизме первопроходцев космоса казались уже чем-то непристойным рядом с обычными людьми и общим для них делом. Сразу стало как-то тревожно, больно легким человеком он нам показался для руководителя такого уровня. Затем его повезли на правый фланг, к нашим соседям, где готовился первый запуск ракеты-носителя “Энергии” с космическим аппаратом “Скиф-ДМ”. Надо сказать, этот аппарат, по своей сути, являлся боевой лазерной станцией. Здесь, на стенде, последовало новое заявление М.Горбачева: “Политбюро не разрешит вам пуск этой ракеты...” Видимо, решение было уже готово заранее. Его на показе техники более всего удивила температура потока работающих двигателей. Потом М.Горбачев задумался и сказал: “Надо обсудить...”, спустя некоторое время добавил еще: “Давайте серьезно подумаем...” или, глядя на “Энергию”, заметил: “Этой ракете мы найдем применение...” Всем стало ясно, что программе свернут голову. “Пускать или не пускать ракету” решилось в присутствии М.Горбачева едва ли не на митинге. Правда, пять военно-прикладных элементов, включая отстрел мишеней, из эксперимента сразу убрали. Потом последовало: “Михаил Сергеевич, надо подойти к народу... “ Вопросы о его здоровье, восторженные слезы  женщин, и прочее. М. Горбачев со свитой сопровождения пешком гулял по городу, беседовал на улицах с заранее подготовленными группами граждан. Он рассказывал всем об успехах борьбы с пьянством и алкоголизмом, интересовался бытом и условиями жизни на космодроме. Конечно, у нас все было хорошо. Люди действительно говорили так, но не от страха. Это было общим выражением чувства собственного достоинства. М.Горбачев посетил знаменитый “Гагаринский” старт на 2-ой площадке, домики С.Королева и Ю.Гагарина. Он поддержал подсказанную нам сверху инициативу о полном запрете продажи всех спиртных напитков в гарнизоне. Его и раньше-то продавали только в одном магазине, прозванного местными острословами “Между ног” из-за соседства с другими торговыми точками. Страдающие пристрастием к спиртному люди, как по всей стране, сразу перешли на самогоноварение. Не приходилось сомневаться: у настоящих авторов этой инициативы всегда было,  что поставить на свой праздничный стол.
          М.Горбачев выступил на общем собрании в Доме офицеров перед руководящим составом космодрома. Там мы узнали, что его знакомство с нашими делами имело для всех  большое значение,  даже значение большого политического смысла. Здесь он еще раз убедился, что взяв курс на перестройку, мы стоим на правильном пути... Далее, М.Горбачев торжественно заявил о совпадении наших интересов с интересами американского народа о мирном космосе, и о нашем категорическом отказе от переноса гонки вооружений в космос. Завтра об этой новой инициативе руководства страны узнает вся мировая пресса. Он даже не останется на запуск “Энергии”, поскольку торопился на переговоры в США.
            Очень скоро последует его решение о закрытии уникальной программы “Энергия-Буран”. 13 космических челноков окажутся совершенно не нужными. Сейчас два из них, находятся в нашем и немецком музеях. Один играет роль аттракциона в московском парке. Остальные ржавеют на складах. На знаменитую пятикилометровую взлетно-посадочную полосу, предназначенную для посадки челноков-“Буранов”, теперь иногда садятся иностранные самолеты VIP-персон. Публику попроще принимает старый местный аэропорт с красноречивым названием “Крайний”.
             Когда спустя 25 лет после той исторической встречи мне приходится слышать об очередной мирной инициативе бывшего президента Союза ССР, а ныне пенсионера и кавалера  высшей государственной награды России – ордена Святого апостола Андрея Первозванного М.Горбачева то, с сожалением сразу отмечаю ее очевидную невыгодность для интересов нашей страны.
             Космодром и сегодня не обойден вниманием важных персон. Здесь регулярно бывает Н.Назарбаев, дважды посетил В.Путин. А вот Б.Ельцин и Д.Медведев ни разу не удостаивали своим вниманием Байконур. Иногда думаю, что может это и к лучшему. Слишком скоры, бывают первые лица на принятие судьбоносных решений.
           Вспоминаю первый приезд на космодром Н.Назарбаева, президента Казахской ССР, состоявшийся в январе 1991 года. Свой визит он тогда начал с посещения ближайшего поселка Тюра-Там и встречи с его жителями. Собравшиеся люди, на фоне общего ликования, потянулись к нему, словно ожившему божеству. Они старались обязательно подойти ближе и прикоснуться рукой, подводили к Н.Назарбаеву своих детей. Многие искренне верили, что уже только одно это сможет навсегда избавить их от болезней и невзгод. Казалось, что все эти люди совершали какой-то средневековый обряд из далекого прошлого. Скоро они уверенно заявят свое законное право на Байконур.
           Для космодрома пришли самые тяжелые времена. После развала Союза ССР Байконур оказался на территории другого государства, его судьба и статус оставались неопределенными. Резко сократилось число космических запусков, в складывающейся обстановке всеобщего хаоса и неизвестности многие офицеры и гражданские специалисты с семьями уезжали с космодрома. Теперь в городе стоят пятиэтажки с заложенными кирпичом окнами.  Весною 1992 года начались брожения среди солдат, связанные с началом перехода на новые сроки службы. Беспорядки вспыхнули среди военных строителей,  а потом  перебросились на обеспечивающие части гарнизона. В пору было вспомнить события из трилогии Алексея Толстого “Хождение по мукам”. Солдаты отказывались повиноваться, собирались толпами и разгуливали по городу. Правда, погоны с офицеров еще не рвали, не дошло до края. Вовремя смогли остановить,  просто, словом и убеждением.  Виновных тогда не искали,  мы все оказались заложниками этой ситуации.
         Наступало странное время. Начались большие кадровые изменения и чистки в министерстве обороны. Туда стали приходить люди невысокой квалификации, но обладающие важным преимуществом, политическим доверием. Это было заметно даже в 1993 году, во время приезда на Байконур министра обороны П.Грачева. Потом многие уйдут, но прежде успеют совершить много непоправимых ошибок. Этот процесс, к сожалению, не завершился в армии и сегодня.
            Самой тяжелой  зима была 1993-1994 года, когда происходили частые отключения подачи электроэнергии. Тогда разморозили и вывели из строя системы водо- и теплоснабжения в десятках жилых домов в самом городе и на площадках. Венцом всех этих бед стало обрушение трех пролетов крыши гигантского монтажно-испытательного корпуса на площадке 112, где происходила сборка “Энергии”; под обломками погиб первый “Буран”, совершивший тот единственный славный полет.
         Только и в этих условиях космодром продолжал жить и работать. Помогло то, что не было, и нет замены Байконуру в России. Выполнение оборонных задач, международные обязательства по МКС и коммерческие интересы, позволили сохранить космодром на территории, арендуемой у суверенного Казахстана. Здесь продолжает исправно работать советское стартовое оборудование. Байконур остается единственным космодромом, с которого осуществляются пилотируемые пуски, выводятся тяжелые, более 10 тонн, космические аппараты ракетами-носителями “Протон”, решаются многообразные задачи международного сотрудничества.
          Иногда очень хочется заглянуть в будущее. Писатели-фантасты средины прошлого века писали, что человечество оседлает фотонные корабли и отправится к звездам. Мы тем временем продолжаем топтаться на околоземной орбите и полвека летаем на глубоко модернизированной ракете С.Королева. Для нового качественного скачка нужно вкладывать серьезные  финансовые средства. Пока все это откладывается до лучшего времени.
           В июле 1993 года я получил назначение в один из НИИ города Санкт-Петербурга. Пришло время прощаться с космодромом. Под крылом самолета в последний раз сверкнула излучина Сырдарьи и вновь простиралась безжизненная степь. Будто в насмешку слово “Байконур” переводится как “плодородная, коричневая земля”. Только верьте мне,  что в апреле вы не узнаете этих мест. Степь изменится самым волшебным образом. Однажды, здесь расцветут тысячи или даже миллионы огненных тюльпанов. Словно сказочный живописец нанесет на бескрайний холст их ребристые, размашистые листья, гордые стебли, увенчанные хрупкими чашечками. Тогда женихи и невесты на Байконуре непременно придут к памятнику  С. Королева и возложат эти цветы.
            Проходят годы, вот уже и моя военная форма хранится в шифоньере. Правда, мне еще долго не будет хватать ощущения привычной строгости и подтянутости в одежде. Дай Бог, чтобы нашим детям и внукам было интересно иногда посмотреть военную форму и потрогать на ней металл, услышать  рассказы о космодроме и о нашей армии. Очень важно сегодня сохранить культурный слой национальной памяти. Чтобы с жесткого диска  человеческой памяти не стирались образы ветеранов, наших дедов и прадедов, сгоревших в “тридцатьчетверках” и не появлялись  у мусорных бачков фотокарточки юношей с кубарями на мятых петлицах,  оказавшихся в ненужном прошлом. Очень важно сберечь эту память, без нее нет истории у страны. А без истории нет у страны и будущего,  помните это...