Глава 1

1
В ну ночь на небе не было ни луны, ни звёзд; оно всё было затянуто паутиной грязно-серых облаков. Было как-то подозрительно тихо, лишь изредка раздавался шум мотора; всё замерло в предчувствии дождя. И он пошёл. Но не за окном, а прямо рядом со мною, едва различимо заблестел в темноте.
В ту ночь я видел её слёзы в первый раз.
Я не пытался её успокоить, я просто смотрел на неё. Она лежала, положив голову мне на колени, и беззвучно плакала. Тёмные спутанные волосы разметались по моим джинсам, а завитые кончики даже касались пола. Её волосы слегка намокли от слёз, а она пустым взглядом всё смотрела в серый потолок; казалось, она сама не понимала, что происходит.
Я не спрашивал, почему она плачет. Не потому что мне безразлична она или её переживания. Она сама всё расскажет, когда сможет.
В какой-то момент дыхание её стало спокойным и ровным. Наверное, уснула. И я уснул.
***
Когда я проснулся, её уже не было. Поначалу испугавшись, что она может не вернуться, я успокоился, найдя записку от неё на привычном месте. Нормальные люди оставляют записки на холодильнике, ну или там помадой на зеркале. А она оставляла их в туалете. На листике в клеточку её ровным слегка округлым почерком было написано, что она ушла на работу, будет вечером и хочет на ужин рис с кунжутом и мармелад. А также: «P.S.: Прости за вчерашнее». Я с облегчением вздохнул, и улыбка как-то сама собой завладела моими губами.
Стрелки часов медленно подползали к десяти. Впрочем, это образное выражение. В нашей квартире часов не было, а ориентировались во времени мы по мобильникам и компьютеру. Ведь часы безнадёжно устарели, не так ли?
Итак, было почти десять, была суббота, и мне надо было собираться  в универ. Я пересёк полквартиры, босыми ногами чувствуя прохладный паркет, и принялся рыться в куче вещей в поисках чего-то чистого. Приняв душ и натянув джинсы с футболкой, я оправился на занятия.
***
…а вернулся я, конечно же, раньше неё, при этом успев забежать в магазин. За мармеладом. Открыл дверь, поставил на пол пакет и невольно огляделся вокруг. Просторная полупустая квартира… всегда хотел жить в такой. Ничего лишнего, ничего ненужного, ничего не давит. Можно лежать на полу, раскинув руки и ноги, прислушиваться к тишине…
Однако не мешало бы прибраться. Я как-то не привык убираться дома. И она не привыкла. Поэтому мы оба старались причинять друг другу как можно меньше неудобств. Я закинул кучу вещей с пола в стиральную машину, а гору посуды – в посудомоечную. Протёр полы и пыль. Но было место, где я ничего не трогал. Там стоял книжный шкаф. Не полка, а именно шкаф, занимавший всю стену. Она очень любила книги, хоть и редко читала их.
В кармане завибрировал телефон. «Уже освободилась. Буду к шести.» Значит, пора ставить рис. Я совершенно не умею готовить, за исключением, пожалуй, риса и простейшего салата. Так что готовит обычно Аканэ. И дело даже не в том, что она готовит, потому что я не умею. А в том, что она действительно очень любит готовить. И любит, когда мне нравится её стряпня. Однажды она станет кому-то отличной женой.
Рис надо варить по особой технологии. Вначале хорошенько его промыть, затем варить вначале три минуты на среднем огне, потом семь - на сильном и две - на слабом. Итого двенадцать минут. А ещё он должен постоять на остывающей плите.  Оставив рис «отдыхать», я уткнулся носом в монитор – привычное для меня занятие. Однако…
 
- Я дома! – раздался голос Аканэ на фоне скрипа двери. Она привычно радостно растягивала гласные и, похоже, смеялась.
- Привет! – я прокричал в ответ и, поднявшись со стула, пошёл её встречать. – Устала? Рис уже готов.
- Ты прелесть, - Аканэ улыбалась, снимая босоножки. Как я рад, что у неё хорошее настроение.
- А я тебе мармелад купил! – при этих словах она с счастливым нечленораздельным воплем повисла у меня на шее. – Ну-ну, ты меня уронишь! – рассмеялся я.
Я любил такие счастливые, почти семейные, моменты. И они случались довольно часто:  жили мы на удивление мирно и дружно до такой степени, что за десять лет нашей дружбы ни разу не ссорились.
- Приятного аппетита!
- И тебе!
Мы ужинали вместе каждый вечер и это, пожалуй, переросло в маленькую семейную традицию. Холодными зимними вечерами мы обычно сидели на полу, укрывшись пледом, пили горячий шоколад и разгадывали кроссворды или смотрели новинки кино. Все эти семейные вечера весьма занимательная штука. Наблюдая их в фильмах, всегда мечтал вот так же ужинать вечерами.   
Иногда, когда наши графики стыковались или когда мне совсем не хотелось идти на пару, мы вместе обедали в каком-нибудь уютном кафе. Суп-пюре и десерт, непременно с вишней или клубникой – вот наше постоянное меню.
А вот завтракали мы вместе редко. Мы вообще редко завтракали. Не привыкли как-то. По утрам – вечная беготня и суета. А наши немногочисленные завтраки обычно плавно перетекали в воскресные обеды, а то и ужины, да к тому же, в хорошую погоду они принимали форму пикника.
- Кстати, - Аканэ расправилась с рисом и отодвинула пиалу, – я тебе кое-что принесла! – она вскочила из-за стола и вернулась с хрустящей прозрачной коробочкой. А в ней зеленело до боли знакомое и до ужаса приятное содержимое.
- Мятное печенье! – произнесли мы синхронно: я с восторгом и радостью, а она – мягким, заботливым тоном.
Я больше всего на свете любил три вещи: мятное печенье, книги Ричарда Баха и гитару.  Весьма странный набор. Аканэ тоже говорила, что любит три вещи: обувь, блески для губ… а вот последнюю она держала в секрете. У меня были свои догадки на этот счёт: возможно, это было пианино, или пение, или клубничное мороженое, или дождь, или, быть может, какой-нибудь молодой человек. Порой мне казалось, что она лукавила, говоря, что любит блески и туфли; а ещё мне казалось, что мятное печенье и Бах потихоньку начинают овладевать её душою. 
Аканэ смотрела, как я расправляюсь с нежными зеленоватыми печеньками, с лёгкой улыбкой на губах. С таким выражением лица мамаши смотрят на своих отпрысков, рисующих каляли-маляки. А потом показывают эти произведения искусства своим псевдо-подругам, таким же мамашам, а те с лживой учтивостью умиляются вместе с ними. Никогда такого не понимал, однако улыбка Аканэ не вызывала во мне отвращения. Она даже съела несколько штучек со мной.
- Мм… яблочный, - задумчиво прошептала она, разбирая мармелад и расставляя его по цветам. Я тоже всегда так делал. Вначале съедал невкусный, а на потом оставлял самый-самый, – лимонный… мм… - она откусила кусочек красного засахаренного кубика, - клубничный… пожалуй… - она расставила их в последовательности жёлтый-зелёный-красный, переча всем светофорам в мире.
Вечер перетекал в ночь, вскоре небо совсем потемнело, и зажглись фонари. А мы, посмотрев какую-то ненавязчивую комедию по телевизору, отправились спать. 
***
Это было самое обычное воскресное утро. Хотя, это было далеко не утро. Впрочем, я всегда считал утром то время суток, когда просыпался. Даже если для нормальных людей это был вечер.  Я не очень люблю спать и считаю это совершенно бессмысленным времяпровождением. Подумать только, человек треть своей жизни проводит во сне, то есть, я проспал уже больше чем шесть лет! А вот Аканэ спать любила и даже считала это своим хобби. Спать эта странная девушка могла по двадцать три часа в сутки, за что какой-то знакомый прозвал её львицей. А он был неправ. Львы только спят, а львицы охотятся, забоятся о детях и кормят своих непутёвых львов. По этим характеристикам она представлялась мне гибридом, неким львиным гермафродитом. 
Несмотря на своё «главное хобби», Аканэ всегда вставала раньше меня. И, наверное, по это причине я никогда не видел её без макияжа. Порой мне казалось, что она с ним спит или что косметика является неотъемлемой частью её лица.
- А вдруг я выйду ранним утром в магазин за солью и там встречу свою судьбу? – смеялась она, - А как же без макияжа? Я ему не понравлюсь!
- Ты веришь в судьбу?
- Нет, ну и что? – и мы вместе начинали смеяться.
Так вот, я проснулся около часа дня. Аканэ к тому времени успела сделать бутерброды из тостов, колбасы и сыра, помыть овощи и груши.
- Доброе утро!
- Доброе.
Приняв лёгкий душ и одевшись, я кинул покрывало и продукты в рюкзак, и мы отправились в парк.
Погода была уже по-настоящему летней; ей было всё равно, что по календарю ещё май. Солнце яростно светило на пронзительно голубом безоблачном небе. Я с детства почему-то ненавидел сочетание жёлтого с синим, как ненавидел беспощадное летнее солнце. Оно жгло всё, что оказывалось в радиусе его досягаемости; недавно родившаяся, недавно приятно-зелёная трава сохла, скукоживалась и желтела практически на глазах.
- Жарко… - едва слышно сказала Аканэ, растянувшись во всю длину на покрывале. Над нами раскинулось огромное дерево; его листья были пронзительно зелены, и казалось, будто бы по ним там и струится влага. Мы прозвали этого великана Покки, только уже не помню почему.
Я кивнул ей в ответ. Рядом с нами, будто стадо маленьких зебр, резвились подростки – настолько она были активны и полосаты. Когда-то мы были такими же… Впрочем, я и сейчас ещё тинэйджер, только немного серьёзней, чем они. Яркие волосы, блеск металлических аксессуаров, кеды, шузы, шашечки, полоски, разноцветные значки, смех – всё это мелькало перед глазами. Подростки шутили, дёргали друг друга, щекотали, улыбались, смеялись, кричали; им было весело. Аканэ пристально за ними наблюдала, а потом сказала:
- Надо будет встретиться с ребятами… - я снова кивнул. – Давно же мы не встречались…
Да, давненько… пожалуй, с тех пор, как я у неё живу. А ведь уже почти два года прошло. А в то время у нас обоих было достаточно проблем. Моя мама налаживала свою личную жизнь, и я решил ей не мешать. Сказал, что в школе дали общежитие и ушёл. На самом деле, в школе общежитий никаких не было, но мама выяснять ничего не стала. Только сказала, что если я правда этого хочу, то могу переезжать. А у Аканэ в то время что-то не очень ладилось с университетом. Вроде как она пропустила слишком много зачётов, что-то в этом роде, я уже и не помню… В общем, нам обоим было не до гулянок и компании.
Кстати, моя мама вышла замуж за неплохого человека. Она звонит мне раз в неделю, и примерно раз в месяц мы с ней встречаемся и куда-нибудь ходим вдвоём.
Вернувшись домой ближе к вечеру, Аканэ вымыла контейнеры из-под бутербродов и засела за компьютер. А я от нечего делать включил телевизор на каком-то музыкальном канале. Очередная молодёжная рок-группа в эксцентричной одежде скакала по сцене, трясла гитарами и не то пела, не то кричала. «До чего же они все похожи…» - подумалось мне. Впрочем, они мне вправду кого-то напоминали.
***
Понедельник – день тяжёлый. Это всем известная истина. Однако мне понедельники не доставляли никакого неудобства. Не то чтобы я любил учиться, просто в университете забавно.  С некоторых пор я стал делить все предметы, события, людей на «забавные» и «унылые», будто раскладывал по папкам файлы с их именами и названиями. Люди в большинстве отправлялись в папку «забавные». Нет, попадались конечно весьма унылые экземпляры, но они ведь такие разные, у каждого своя судьба, свои радости, печали, проблемы… Наверно, именно поэтому я и пошёл учиться на психолога.
В целом, мои понедельники ничем не отличались от всех остальных будних дней, будь то вторники, пятницы или субботы. Рабочие недели проходили в моей жизни одна за другой, практически не оставляя следов в памяти. Жизнь моя шла по графику «дом-учёба-дом», который, видимо, и не собирался меняться. Я ничем не увлекаюсь. Страшно звучит, не правда ли? Вот такой вот я скучный человек. Иногда я даже завидую людям, у которых есть хобби. Кажется, я стал превращаться в домохозяйку. Осталось только закончить универ, растолстеть и нарожать детей. Вот только второго мне не хотелось, а последнее было и вовсе неосуществимо.
- Слушай, - иногда говорила мне Аканэ, которая была единственной, кто скрашивал мои вечера, - почему бы тебе не завести девушку?
- Завести? – удивился в очередной раз я. – Девушка – не собачка, чтоб её завести или найти на улице.
- Ты так говоришь, будто собираешься жениться на первой же девушке в твоей жизни… - насмешливо произнесла она.
- А почему бы и нет? Не вижу смысла встречаться просто так, если заведомо ясно, что вы расстанетесь…
- А как же жизненный опыт? – Аканэ надула губки. – И вообще, дорогой мой, живи сегодняшним днём!
***
Вернувшись в пятницу с работы, Аканэ обнаружила меня в полумёртвом состоянии по причине сильнейшей простуды. Мне и правда было очень паршиво. Горло разрывалось в клочья, сопли были просто бесконечными, а голова болела так, будто там взорвалась ядерная бомба.
- Ну и? – спросила Аканэ, скорчив недовольную, но милую гримасу. – Как ты умудрился так простудиться в мае? Ладно, будем тебя лечить!
- Сладкой микстурой, правда? – в шутку закапризничал я, и мы рассмеялись. На самом деле я весьма скептически отношусь ко всяким травкам, настойкам, компрессам и нетрадиционной медицине в принципе. Маленькие белые таблетки антибиотиков вселяют куда больше доверия, хоть я и слышал много раз, что они сажают печень, вредны и их действие толком не проверено.
Аканэ вернулась из аптеки с этим самыми белыми таблетками, несколькими пакетиками растворимой гадости из серии «снимает симптомы гриппа и простуды» и аскорбинкой.
- Как в детстве! – рассмеялся я и засунул один кисленький круг в рот, а другим накормил моего «домашнего доктора». Она ещё накормила меня мёдом; сказала, что надо, хоть я его и не люблю. Выпив лекарства и малиновый чай, я уснул.
Так я и провалялся в постели пару дней. Даже на воскресный пикник Аканэ пошла сама, в то время как я спал. А когда проснулся вечером, меня ждал сюрприз…