21 октября 2002 года

                Ну, как там, папа? Много сковородок,
                Которыми пугают нас на свете?
                Как горе-горькому душевному уроду,
                Мне рай, увы, не светит после смерти.
                Но после всех мытарств, что пережито,   
                Мне никаких поблажек и не надо,
                И даже, если Горние открыты,
                Мне, все-ж, привычней атмосфера ада.
                Покой, писал поэт, нам только снится,
                Зачем питать побитую надежду?
                Хоть тело странно к отдыху стремится,
                Душе противна заскорузлость лежбищ.
                И рвет, неутомимая, запреты
                Стремясь, хотя бы мыслью, в неизвестность,
                Ломая догмы всех возможных этик,
                Не в силах удержаться в теплом месте.
                На склоне лет смогу понять едва-ли,
                Как может жить в покое где-то кто-то,
                Я, как и ты, всегда стремилась к дали,
                Так, что нам - ад, в сравнении с полетом?