Сотворение Мира. Глава 10. История одной мутации

                «ГОРБОВСКИЙ.  Минуточку,  минуточку!   Значит,
                эта самая третья импульсная присутствует в каждом
                человеческом организме?
                ЛОГОВЕНКО.  К  сожалению,  нет,  Леонид Андрее-
                вич.  В этом и заключается трагедия. Третья импуль-
                сная обнаруживается с вероятностью не более одной
                стотысячной.  Мы пока не знаем, откуда она взялась
                и почему. Скорее  всего, это результат какой-то дре-
                вней мутации».
                А. и Б. Стругацкие. «ВГВ».

Титан «Прометей» повстречаться не мог
С «Гефестом» довольно долгонько:
То в командировке был Кузницы бог,
А то «Прометей» мчал вдогонку.
Но вот, наконец, повстречались они
У «Зевса» в просторной приёмной.
По креслам сидели они не одни,
Вела себя очередь скромно.
«От нечего делать» пошёл разговор –
Они ж в Управленье встречались
И «шапочно» были знакомы с тех пор,
Как выпускники «прописались».
Юркольцин вниманьем титана польщён:
Ведь был «Прометей» старожилом
И «подвигов» много свершил уже он
В «раю Управления милом».
– А чем же ты занят? – спросил «Прометей».
– Да так, всё учу понемногу
Различным ремёслам способных людей.
Всё мелочи это для бога.
Титан возмутился, вскричав: «Чёрт возьми!
Ты это зовёшь «мелочами»?
Да это же делает стадо людьми!
Они ж не придумают сами
Ремёсла твои. А что за ремесло?
– Кую, тку и нити свиваю
Из льна или хлопка, строгаю весло,
Горшки, накрутив, обжигаю.
– Какое ж терпение надобно тут! –
Вскричал «Прометей», восхищаясь, –
А можно я вместе с тобою пойду?
А то в отпуск я собираюсь.
– Ну что же, попробуй, – польщённый, сказал
Юркольцин. – Я через неделю
Космический бот для себя заказал,
Поместимся там, в самом деле.»

И через неделю они уж вдвоём
Пошли продвигать ту «науку».
Титан от «Гефеста» поблизости дом
Возводит на скорую руку.
«Гефеста» в «науке» титан дополнял:
«Гефест» научил делать ткани,
Ну а «Прометей» первый парус поднял
И плот свой назвал он «Титаник».
«Гефест» обучал их железо ковать,
Рукою мехи раздувая,
Особо сметливых учил закалять
Ножи, твёрдость их повышая.
А наш «Прометей», навострив «третий глаз»
И видя руду под землёю,
По признакам внешним учил их как раз
Искать ту руду под собою.
Иль как из руды получают металл
(Иль кричный, иль домничный способ).
«Гефест» же из крицы топор отковал,
Узнав про титана запросы.
И тем топором «Прометей» на плоту
Устроил доску рулевую
С килём. Ну а парус поднял в высоту,
Устроивши рею простую.
И он молодёжь обучил управлять
Под ветром плотом самоходным
И начали «волны они рассекать»,
Гуляя по морю свободно.
«Гефест» в своей кузнице выковал плуг
Заместо сохи деревянной –
Быка усмирил «Прометей», его друг,
И стал он пахать постоянно.
Придумал и сделал «Гефест» колесо
И выковал ось к колеснице –
Титан поймал лошадь, взмахнувши лассо –
И вот царь в повозке уж мчится.
И знал «Прометей» силу трав. И людей
Он сам и лечил постоянно,
И травы учил собирать он везде,
Заботясь о них неустанно.
Он делал настойки из них, ну а «Ткач»
Настойки подверг перегонке –
И жидкость добыл под названьем «Pervach»,
Для ран дезинфекции тонкой.

Так дружба созрела за много веков
В работе на благо народа.
«Гефест» за титана в огонь был готов,
Титан за «Гефеста» – хоть в воду.
И вот как-то раз «Прометей» говорит
«Гефесту», – ну, так, между прочим, –
Что, мол, за людей его сердце болит
И жалко людей ему очень:
«Всему, чему хочешь, могу обучить,
Но только одно не даётся:
Не могут они ни руду находить,
Ни воду, чтоб вырыть колодцы.
Простейшая магия не по зубам
Земному сейчас человеку:
Чтоб мог он траву находить себе сам
И прочее. Будто калека».
«Гефест» для ответа открыл было рот,
Но с хрустом захлопнул он челюсть:
Раз друг эти странные речи ведёт
По странному этому делу,
То значит, не ведает этот титан
О том, что Юркольцину Гене
Директором тайный приказ был отдан
Об этой в геноме замене,
Какая из мозга людей уберёт
Тот центр, аппарат управленья,
Который возможность богам и даёт
Магической силы включенья.

Да, Гена надолго захлопнул свой рот
И стал он с тех пор молчаливым.
Лишь изредка взгляд на дружка поведёт –
И вновь отведёт торопливо.
Но тайна безжалостно жгла изнутри,
Как «уши осла у Трояна».
Поймал «Прометей» раза два или три
Тот взгляд, брошенный на титана.
И он не заметить, конечно, не мог
В Юркольцине сей перемены:
Чего это вдруг замолчал этот бог,
Что был до сих пор откровенный?
И он хорошо помнил тот эпизод,
Как челюсть захлопнул он с хрустом.
И вот, спустя время, он снова ведёт
Ту тему с отменным искусством.
И Генка не выдержал: «С-слушай, – сказал, –
Великую тайну открою.
Однажды – давно, – д’Юмадон приказал
Заняться мне темой одною.
И я документик ему подписал:
«Подписку о неразглашенье».
Расписку убрав, он заданье мне дал –
Задачу свою для решенья.
Решил он создать пятый род у людей,
Который бы принципиально
Не мог НИКОГДА сделаться чародей:
Изъять всё из мозга буквально.
И он приказал из генома убрать
Те гены, что в нём отвечают
За то, чтоб магический центр создавать
В мозгу и в работу включают.
Но мне, как тебе, было жалко лишать
Магических сил человека
На уровне генов. И стал я решать
Задачу. И делал полвека.
Но только не так её стал я решать.
Нарушил я волю «Зевеса»
И вместо того, чтоб те гены убрать,
Я сделал вкруг генов «завесу» –
Я их заблокировал. И этот блок
Надёжнейшим образом спрятал,
Так, чтобы никто догадаться не смог,
Защиту для блока состряпал.
И создал программу, как блок этот снять –
Иначе зачем было ставить?
Программу с расчётом пришлось записать
И на сохраненье оставить.
Но я умоляю, как друга, сейчас:
Молчи, не привлечь чтоб к ответу
Меня. Я ведь дважды нарушил приказ,
Тебя посвятив в тайну эту.
И мне не сносить, знаешь сам, головы,
Коли д’Юмадон всё узнает.
И я, рассказав тебе это, увы,         
Жизнь чести твоей поручаю.
– Небось, не узнает, – заверил титан, –
Мне многие в чём признавались,
Но тайны их скрыл непроглядный туман».
На этом они и расстались.

Юркольцин свой первый проект защищал
На первую степень – магистра.
И на Материк, в ихний ВАК поспешал –
Надежды в глазах его искра.
Его проводив, «Прометей» поспешил
На Лемнос. На острове этом,
В горе, земной «офис» Юркольцина был,
Как нам сообщают поэты.
Над этой горою курился дымок.
Титан, исходивши всю гору,
Вход в «офис» за день так найти и не смог.
Что ж, надо вернуться с прибором.
И лишь интравизор ему указал,
Где в скалах сокрыта дорога.
И здесь лишь сквозь камень проник он в тот зал
Уменьем магическим бога.
И здесь интравизором всё обыскал –
Но нету удачи титану.
Пот градом по телу титана стекал,
Глаза застилая туманом.
Он вышел на волю, чтоб пот осушить,
Подумав притом с раздраженьем:
«Вот парень беспечный! Забыл потушить
Свой горн. И как долго горенье!
И сколько же угля напас чародей,
Бездонные бункеры точно… –
И вдруг догадался титан «Прпометей»:
– Так это ж он сделал нарочно!
Не в горне ль запрятал «Гефест» этот клад?»
Вернувшися снова в пещеру,
На горн тот гудящий он бросил свой взгляд
Божественного инженера,
Ища, чем бы пламя его погасить.
Попробовал он кочерёжкой
Из пламени уголь один откатить,
Чтоб пламя уменьшить немножко.
Но тут же на место другой уголёк
Из щели в боку появился
И жар тот немедленно уголь зажёг,
И тот уголёк засветился.
Проклятье! Он в бункер, открыв, заглянул
И видит: в одном уголочке
Кусочек угля сиротой прикорнул –
И нету других ни кусочка!
Но только сорвался, сверкнувши дугой
В той щели незамысловатой,
Как тут же из воздуха вырос другой!
Он понял: они ж матрикаты.
Вот чёрт! Попытался дутьё отключить –
Но нету устройства на деле,
Чтоб воздух из чудо-мехов перекрыть,
Которые ровно гудели.
На крайнюю меру пошёл «Прометей».
Собравшись с магической силой,
Кусок раскалённый всей волей своей
В гиперполе враз превратил он.
Ударил по горну страшенный мороз –
И пламя немедля погасло.
Под вздох облегченья он руку поднёс
Ко лбу: пот там был не напрасно.
И вот в угли руки титан погрузил,
Разрыл их проворно рукою
И тайную дверцу под углем открыл –
Ларец видит он пред собою.
Ларец без запоров был: горн охранял.
Вздохнул «Прометей» с облегченьем,
У ларчика крышку тихонько поднял –
Ф-фу! Кончились бога мученья!
Со дна у ларца взял он маленький диск
И вставил в компьютер в сторонке.
Не без результата пошёл он на риск:
«Лёд был под ногой очень тонкий».
Всё переписавши на диск запасной,
Который с собой прихватил он,
Вернул всё на место. Огонь золотой
Вспылал в горне с прежнею силой.
Вот так и похитил титан «Прометей»
Из горна «огонь» у «Гефеста»,
И я не придумал в истории сей
Ни слова, признаюсь вам честно.
Проверивши тщательно, нет ли следов,
Титан на «Олимп» возвратился –
Жилища там были свои у богов.
И очень титан торопился
Добытую тайну сию изучить.
Хотел «Прометей» непременно
Прибор в свои руки простой получить,
Чтоб инициировать гены
И спящий в мозгу этот центр разбудить.
Кому – для него не проблема:
Он мудрых умел средь людей находить,
Решил он сию теорему.

Во всём Управленье других не сыскать
Богов, от кого у титана
Тайн не было: это была его «мать
Фемида». Она постоянно
Общалася с «сыном» и в гости к нему
Частенько сама заходила:
Мальчишке же некогда всё самому,
Куда только жизнь не носила.
И вот, увидав, что любимец её
Откуда-то вновь возвратился
На «Белые Скалы», в жилище своё,
И свет у него засветился,
Она позвонила и к сыну вошла.
Титан, увидавши «Фемиду»,
Откинулся в кресле своём у стола,
С довольным приветствуя видом.
«Ого! Сын доволен! Ты что-то нашёл?
Чем занят титан благородный?
– Мамуля! Титан твой пахал, точно вол,
И так же, как вол, он голодный.
И я очень рад, что ко мне ты пришла,
Поделишься с сыном советом.
– Ну, ну, что ещё у тебя за дела
(Шкворчит сковородка при этом)?
– Мамуля, разладился наш человек.
Сам «Зевс» наложил то заклятье –
И магии он не узнает вовек,
Напрасно стараются братья.
Их мозг изменён – бесполезно учить
Магическим этим приёмам.
Вот я и хочу всё назад воротить.
Конечно же не миллионам,
А избранным только. – Задумалась мать
И молвила с грустной улыбкой:
– Сын мой, я боюсь, повторяешь опять
Ты старую, ту же ошибку.
Ты помнишь, два раза признал правоту
Директора ты в своём споре?
Теперь в третий раз на дорогу на ту
Вступаешь, не ведая горя.
Боюсь, в третий раз не пришлось бы признать
Ошибку свою «Прометею».
Послушай меня. Я ведь, всё-таки, мать
И думать, сам знаешь, умею.
«Зевс» мудр и признай: знает больше тебя.
Тебе ж недоступны те знанья.
Тебя отговариваю я любя,
Чтобы уберечь от страданья.
Ведь если откроется дело твоё –
Не может оно не открыться, –
Заступничество не поможет моё.
Да и не смогу заступиться:
Накажет тебя по закону «Зевес».
Не может закон нарушаться,
Поскольку грозит то распадом небес
И люди защиты лишатся».
В расстроенный чувствах «Фемида» ушла.
Титан же, освоив программу
И помня про всё, «закусил удила»
И в пропасть он ринулся прямо.

Новоиспечённый магистр Материк
Покинул – и распределённый,
Мчит в малую Азию. Радости крик
Чуть сдерживал он, окрылённый.
Поскольку он «не был ни славен, ни свят»
(Как в Библии сам же признался),
«Цивилизовал» он евреев подряд
И очень для славы старался.
Уже Авраама «Гефест» посетил,
Устроив с сыночком «экзамен»,
Уже их в Египет гуртом проводил,
Где в рабстве «пекли они камень».
Не подозревая совсем ни о чём,
Стал вывесть из рабства стараться,
Найдя Моисея, способности в ком
Позволили с ним пообщаться.
И дал Моисею он свой умклайдет –
Устройство весьма не простое,
«Волшебную палочку», что этот дед
С грехом пополам, но освоил.
И вот уж пошёл он и брат Аарон,
К царю, чтобы им отпроситься,
Чтоб этих рабов отпустил фараон
В пустыню, богам помолиться –
Мол, так хочет Бог ИХ. А чтоб фараон
Поверил, что слово – от Бога,
То чудо явить Моисей принуждён
(Его умклайдет может много):
Тот жезл-умклайдет пусть он в руки возьмёт
И бросит к ногам фараона –
И по полу змеем тот жезл поползёт:
«Вот бог посылает чего нам!»
Они так и сделали. Царь посмотрел
В толпу мудрецов возле трона
И старшему он говорить повелел:
Совет даст пусть для фараона.
А тот и сказал: «А при чём же здесь бог?
Без бога мы это умеем».
И жезл его длинный от старческих ног
Пополз прямиком к Моисею.
«Вы праздны! – сказал фараон тем послам, –
Велю я вам норму прибавить.
Ну а позволенья молиться не дам
В пустыне. Здесь бога вам славить!»
Вот так неожиданно бог получил
Облом с своим планом на чудо.
Ещё раза два он послов обучил,
Чтоб вывести племя отсюда
(Один раз он жаб матрицировать стал.
Конечно, то было сложнее,
Чем уголь. Но чудо такое он знал
И «жезл» его делать умеет.)
Но всё было в туне. Задумался бог
Еврейский, магистр новый Гена:
Как чуду жрецов обучить кто-то смог,
Коль центр заблокирован в генах?
На крайнюю меру пошёл тогда он.
С послами сумел заявиться
И лично внушить, чтобы их фараон
В пустыню пустил «помолиться».
Пока Моисей уводил свой народ,
На Лемнос магистр наш смотался,
Увидел, что дым из горы всё идёт,
Но внутрь заглянуть догадался.
Мехи его ровно гудели. Огонь
Всё так же над горном вздымался.
Огонь погасив, сквозь угарную вонь
До клада «Гефест» сам добрался.
На месте был клад. Дух «Гефест» перевёл,
Но некогда там разбираться:
В пустыне народ сам два дня уже шёл
И надо ему возвращаться.
И он сообщение шефу послал,
Звучавшее очень тревожно,
Что кто-то жрецам силу магии дал,
Хотя это здесь невозможно.
Шеф Горбиков этим весьма удивлён
(ведь он разбирался в вопросе):
Как мозг научить, если центр устранён?
И он д’Юмадону доносит.
Директор на чудо дивиться не стал,
Поскольку чудес не бывает,
А срочно «Гефеста» привесть приказал:
За «чудо» пускай отвечает.
«Гефест» улетел (а евреи его
Себе истуканов отлили
И жертвы несли им заместо богов,
Поскольку язычники были).
Попав «на ковёр», перепуганный бог
В глаза не посмел запираться,
Поскольку легенду состряпать не смог,
И вынужден Гена сознаться:
Не вынул он центр из генома, а блок
Ему лишь надёжный поставил…
– «Надёжный»? Так кто ж разблокировать смог?
И ключ ты, конечно, оставил?
– Оставил, – сознаться «Гефест» принуждён,
Сказать громко – сил не достало.
– Об этом кто знал? – в лоб спросил д’Юмадон.
–  Титан «Прометей», – прошептал он.
– Опять «Прометей»! – закричал д’Юмадон. –
А ну, отыскать поживее! –
И вот капитан, обвязавшись шарфом,
Отправился за «Прометеем».
Мрачнее, чем туча, сидит д’Юмадон
И горестно Миша вздыхает:
Приказ был нарушен. Закон есть закон
И он о последствиях знает.
Директор велел и Фемиду позвать:
Она юрисконсульт в Управе.
И хоть «Прометею» была она «мать»,
Её не позвать – против правил.
Но вот капитан «Прометея» привёл.
Титан был под стать д’Юмадону:
Мрачнее, чем туча. Но твёрдо он шёл,
Неся свой ответ пред законом.
– Оставьте одних нас, – Директор сказал.
Когда Михаил с капитаном
Ушли, то Директор, помедливши, встал,
Опёршись о стол, пред титаном.
И еле держа клокотавший в нём гнев,
Спросил: «Ты зачем это сделал?
Ужель не понятно, сколь вреден посев,
Когда их душа не созрела?
– Хотел человеку я только добра
И в тяжком житье облегченья:
Отыскивать воду, звать дождь и ветра,
Знать руды, траву для леченья.
– «Хотел он добра»! Ну а мы все хотим
Им зла, так что ль думать прикажешь?!
Приказ ты читал тот, где я запретил
Простейшую магию даже
У них на Земле?
             – Не нарушил приказ
Ни разу я сам на планете.
А «не колдовать» – лишь касается нас,
А вовсе не жителей этих.
И нету в приказе запрета на то,
Чтоб магии их обучали.
И было всё так, что об этом никто
Из вас и не подозревали.
– Ну ты, брат, и фрукт! Как же не колдовал,
Когда центр магии сделал
В мозгах у людей? Я же центр тот изъял
В конструкции нового тела.
– Конструкцию мозга я не изменял,
А инициировал только
Тот центр, что Юркольцин заблокировал,
И гены не тронул нисколько.
А инициация – это вполне
Процесс матерьяльный, конечно:
Построить прибор посчастливилось мне.
И действовал я не беспечно:
Я тщательно кандидатуры искал,
Устроил я всем испытанье,
Я их о последствиях предупреждал
И действовал с их пожеланья.
– Так-так! Так с Юркольциным ты заодно!
Не по твоему ль наущенью
Приказ он нарушил? Смотрю я давно:
Вы оба склонны к нарушеньям.
Ведь это же заговор!
– Генка не знал
О том, что я это задумал.
И ключ к блокировке я сам отыскал
В горе у «Гефеста» без шума.
И я ничего о геноме не знал.
На опыте я обнаружил,
Что невосприимчивым к магии стал
Земной человек. Но я дружен
С «Гефестом» давно. Ну, он и рассказал
Лишь мне (и ни слова другому),
Что магии центр он заблокировал,
А не изымал из генома.
– Юркольцын за это получит своё.
Но как ты, узнавши об этом,
Нарушить решил запрещенье моё?
Ты что, посещая планету,
«Убийств ритуальных» нигде не видал?
– Видал. Но я всё же считаю,
Что вред их ничтожен в сравненье, что дал
Им магию. Вот что я знаю.
– Ах, вот как! «Ничтожен»! А видел ли сам
В виварии душ этих тесто?
А знаешь, их сколько?
– Нет, не был я там
И это мне всё не известно.
Тогда д,Юмадон на Фемиду взглянул:
– Ну что же, ответь «Правосудье»:
Виновен твой сын? Иль я что-то загнул
И суд разбираться здесь будет?
И молвила мать: «Прометей», «Прометей»!
Тебя же я предупреждала.
Виновен он, Савва. Но ты пожалей
Его: ведь добра лишь желал он!
– «Его пожалей»… Ну так вот мой приказ:
Отправишься ты под охраной
Туда, в Лабиринты, в Чистилище. С глаз
Долой. Будешь там постоянно.
И полубогов этих, получертей
Воспитывай сколько угодно!
И делай из душ этих души людей.
А чтоб не сбежал ты свободно,
Велю я «Гефесту», дружку твоему,
Тебя «заковать в подземелье» –
Закрыть входы-выходы все самому.
Авось, и наступит «похмелье».»

Вот так всё и стало. «Прикован к скале
Навек «Прометей» на Кавказе». 
И время укрыло детали во мгле,
Оставив лишь мифы в рассказе.
Юркольцина ж этот случай научил
Держать свой язык на запоре.
И раньше-то он не общителен был
И с ним разговаривать – горе,
Теперь же «в глухую» закрылся совсем
И думал, наверно, Геннадий:
«Найдя, не делися ни с кем и ни чем.
Дружить с кем? Чего это ради?»

Тем временем «Зевс» собирает Совет
Из Горбикова, Аполлона,
Андрюхина, Германа. Только лишь нет
Урановны, «дамы салона»
(Поди, не спроста!). Д’Юмадон предложил
«Закрытую» тему Совету:
Чтоб Высший Совет, обсудив, порешил
Судьбу генерации этой.
И неисправимый титан-оптимист,
М.Горбиков, «Зевсу» заметил:
«Послушай меня. «Прометей» – гуманист,
Каких поискать в целом свете.
И может мы зря раздуваем сейчас
Здесь страсти по генному коду?
Ну сколько их разблокируешь зараз?
Они не испортят погоду.
И их же, конечно, никто не считал.
Закон же рассеянья генов
В потомстве число приуменьшит. Я б дал
Опасности низкую цену.
А пользу из этого можно извлечь.
Подумав над темой немного,
На информоёмкость к мозгам приналечь –
И вот вам возможность для бога
В тела человеков, рождаясь, входить.
Ей богу, я б не отказался
Подопытным кроликом в опыте быть. –
В ответ д‘Юмадон рассмеялся:
– Вот неисправимый ты наш оптимист!
Добро из вопроса любого
Умеет извлечь филигранный артист.
Завидное качество бога!
Пожалуй, ты прав. Но отслеживать их
Поставить мне надо задачу,
Чтоб бог не ошибся, родясь средь живых,
И был с стопроцентной удачей».
И стала «Машина» дух бога вселять
В тела человечьи, земные.
И «Греческим чудом» тот опыт назвать
Смогли человеки живые.

А лет через сто к «Прометею» пришёл
М.Горбиков, вечный заступник.
Его Лабиринты он знал хорошо
И найден был этот преступник.
Взглянув в измождённое друга лицо,
О цели сказал посещенья:
«Я прибыл, чтоб мог ты послать письмецо
Директору с просьбой прощенья.
– Я милости «Зевса» совсем не хочу.
Виновным себя не считаю.
А что до работы – так я не шучу:
Я многое здесь постигаю.
И кто-то же должен работать в «Аду»:
Зачем их тогда наплодили?
И «переплавляю я эту руду
В металл», чтоб по свету ходили».
И Горбиков «Зевсу» сказать принуждён
Суть горького этого дела.
– Ах, вот как! – с сарказмом сказал д’Юмадон. –
Гордыня титана заела!
Видать, не прочувствовал меры вины
И, к стати, опасности меру.
Ну что ж, гордецу преподать мы должны
Урок не на слух, не на веру».
Маргакова кнопкой Директор позвал
И молвил: «Карл, вот вам заданье.
Как помните, я «Прометея» сослал
На век в Лабиринт, в наказанье.
Но это строптивого не проняло.
Возьмите с собой капитана
И переведите, как ни тяжело,
Из «Ада» в Виварий титана.
Пускай полюбуется он на плоды
«Убийств ритуальных» воочью,
Чтоб глубже прочувствовать пропасть беды,
Смотря на калек днём и ночью.
Хочу, до строптивого чтобы дошло,
Сколь пагубно то увлеченье,
Какое в руках неразумных есть зло
Магических сил примененье».

Маргаков исполнил «Зевеса» приказ.
И взгляд «Прометея» безумный
Читает мучений и боли рассказ
Толпы «полутрупов» разумных.
И смрад от полуразложившихся «тел»,
Покрытых сочащимся «гноем»,
Сознание мутит. Титан НЕ ХОТЕЛ,
Как понял он, ЗНАТЬ про такое.
Но в руки уже ему дали ведро
И тряпку: работай на благо
Тех, что ты считал «незначительным злом»,
Живым помогай бедолагам.
И «в сердце титана вошло остриё»
И стало болеть нестерпимо:
«О, как велико здесь страданье моё!
Зачем пропускал это мимо
И В МЫСЛЬ НЕ ПУСКАЛ я страданья калек!
Я мучаюсь видом их кратким,
Они же страдают который уж век
И не изменить мне порядков…»
И СОВЕСТИ стал «беспощадный орёл
Клевать его вечную печень».
Работу свою он с усердьем повёл,
Но мукам облегчиться нечем.
Он понял, что легче бы не допускать
Те горы «гнилых полутрупов»,
Чем здесь их вручную теперь исправлять,
Взирая на мерзости тупо.
И горько раскаялся гордый титан,
Что долго он так заблуждался.
Но он в «подземелье» закован был там
И с мукою этой остался.

Полвека, примерно, в мученьях прошло.
Директор интересовался,
Насколько в Виварии том тяжело
И как «Прометей» там старался.
И вот надзиратель ему доложил:
«Дела «Прометей» исполняет
Исправно и даже ему говорил,
Что совесть его донимает.
И что признаёт перед «Зевсом» вину,
Строптивость свою осуждает,
Готов защищать душу даже одну
И цену страданиям знает».
И выслушав это, сказал д’Юмадон:
«Сработало, значит, страданье.
Пошли «жаббервога» к нему, Аполлон,
Который учил врачеванью
Рудольфа Быкоцкого. Как, бишь, его?
– Альфред.
– «Жаббервог» «Прометея»
Заменит. Работа как раз для него.
Титан в Управленье нужнее.
Так. Где наш Юркольцин?
– Геннадий отбыл
На Землю опять с Михаилом.
– Эх, жаль. Кто б запор с Лабиринта отбил?
– Пошли «Геркулеса». Он силой
Похлеще Юркольцина.
– Ладно, пошлём
Вязанского. Пусть он запоры
Собьёт с Лабиринта. И с Карлом вдвоём
С титаном уладит все споры»

Гигант полетел по Большому Кольцу,
Схватив свою «палицу мага».
Работа казалась на час молодцу,
Но трудность там встретил бедняга.
Да, трудность немалая бога ждала:
Здесь множество входов с запором!
«Который же снять? А, была-не была!
Собью все – и без разговоров!»
И грохот вселенский гигант наш поднял
Магическою булавою,
Покуда последний засов не сорвал,
Своей не напрягшись главою.
Так вновь Лабиринт разблокирован был.
Попрятались все «жаббервоги»,
Пока булавой он запоры крушил –
И вот перед ним все дороги.
Но только какою дорогой идти?
На счастье – дежурного встретил
И он указал, как к титану пройти
Сквозь входы и выходы эти.
Титана найдя, «остриё из груди
Из сердца болящего вынул»:
Сказал, что свобода их ждёт впереди
И что д’Юмадон «поостынул».
Маргаков с приказом явился вослед
И выдал удостоверенье,
Что может покинуть сей сумрачный свет
И должность занять в Управленье.

Вот вкратце исторья «мутации» сей,
Подстроенной неслухом Генкой.
Стругацкие дали название ей
«Т-импульс Д.А.Логовенко».
И как стали боги рождаться людьми,
Титан «Прометей» не однажды
«Ботиночный след» оставлял, чёрт возьми,
«В той глине истории» важный.
Я Жилиным Ромой назвать его смог:
Так Книга меня «попросила».
«Погиб в нём великий, увы, педагог» –
Так повесть Стругацких гласила.